— А так… Приехал барин, согнал мужиков да с подводами в лес. Строгий барин. Палкой лупил, ежели не так дерево вкопаешь.

— А дома?

— То солдаты постарались. Много их тут было.

Румянцев вылез из возка и направился к ближайшему дому. Тропинки почему-то не оказалось, и адъютант побежал вперед, пробивая в снегу путь фельдмаршалу.

— Ваше сиятельство, сие не дом, — закричал он, добежав до размалеванных ворот.

Это была правда. То, что Румянцев принял за окна, были рисунки на огромном деревянном щите. Калитка тоже была не настоящая, нарисованная. Румянцев заглянул за щит, изображавший фасад дома, и увидел покосившуюся избенку, до крыши засыпанную снегом. Так вот, оказывается, в чем дело! Избенки оставались на месте, но их искусно скрыли от постороннего глаза.

— А где сами жители?

На этот вопрос не смог ответить даже дотошный ямщик, к которому обратились, вернувшись к возку.

— Не ведаю, ваше сиятельство, местного надо спросить.

В это время со стороны церквушки прискакали двое верховых, один в чине полковника, другой в партикулярном платье. Полковник, узнав Румянцева, спрыгнул с коня и стал рапортовать о подготовке к встрече государыни. Полковник сообщил, что ее приезд ожидается вечером, поэтому он распорядился расставить по тракту солдат для освещения дороги факелами.

— Вижу, старались на совесть, — с усмешкой повел головой в сторону изб Румянцев. — Одно непонятно: куда девались жители?

— А мы их в соседнее село согнали, — бойко ответил тот, что был в партикулярном, представившись предводителем местного дворянства.

Румянцеву объяснили, что все это — дома, сады и прочие «видимости» — сделано по личному распоряжению князя Потемкина.

— И как много таких маскарадных деревень? — полюбопытствовал Румянцев.

— По всему тракту, ваше сиятельство, до самой Тавриды.

Ночлежные дома находились недалеко от церкви. Один из них походил на настоящий дворец, какие обычно возводятся в больших городах. Он предназначался для самой императрицы. Когда Румянцева ввели внутрь этого здания, ему показалось, что он попал в один из уголков Эрмитажа. Разрисованные стены, картины, зеркала, бронзовые статуэтки, ковры, устилавшие пол… Полковник открывал двери в многочисленные комнаты и пояснял: «Это приемная, это столовая, это уборная…» Показал и опочивальню императрицы. Она была невелика по размерам, но обставлена со вкусом.

Румянцев попросил принести ему в комнату что-нибудь жидкого, горячего. Ему принесли наваристых русских щей, от которых его сразу потянуло ко сну, и он решил подремать, устроившись в кресле.

Он дремал до самого вечера. Проснулся от голоса адъютанта:

— Ваше сиятельство, едут!

Когда он, накинув на плечи шубу, вышел на крыльцо, городок весь сиял в огнях. Держа над головами факелы, на площади гарцевали уланы. Вдруг над фасадом главного здания разноцветными снопами взлетели огни фейерверка, грянул военный оркестр, и под его звуки на площади показался первый возок, впряженный в шестерку лошадей. Румянцев, сбросив с плеч шубу, направился к возку. К нему пристроились полковник, тот, что показывал ему помещения, и несколько представителей местного дворянства. Дворяне несли хлеб-соль.