Я сказал с облегчением:

– Благодарю. Хоть и лестно, что меня считают профи, но для человека моей профессии это совсем не комплимент.

Бондаренко сказал с пониманием:

– У кого острый глаз, у того тупой мозг?

– А у кого твердая рука, – сказал Крабоид, – у того что-то другое мягкое… все никак не могу вспомнить! Пойду встречу нашего академика, недолго ему пришлось сидеть в подвале.

Бондаренко кивнул, разрешая, а я облизнул пересохшие губы.

– Что-то у меня в глотке пересохло. Но кофейный автомат уцелел, хорошо помню. Мы его особенно берегли, это же не картины какого-то Моне или Берлиоза.

Бондаренко воскликнул с энтузиазмом:

– Это же замечательно!.. Ведите!

Но сам пошел первым и сразу на кухню, явно здесь бывал и знает каждый поворот.

Ингрид забежала вперед, мазнула по сенсорному дисплею, заказывая три большие чашки, а сама ухватила их и торопливо сполоснула, от выстрелов везде осела легкая пыль.

Бондаренко с наслаждением отхлебывал кофе быстрыми глотками, профессионально цепко поглядывал по сторонам, явно сразу видя, кто откуда стрелял, из какой позиции и как получил ответку.

Крови на полу все еще лужи, трое морпехов под руководством Крабоида мигом притащили огромные тряпки и быстро убрали сперва лужи, потом замыли следы, спеша все проделать до появления престарелого хозяина, которого так охраняет все Управление.

Грегора уже перевязали и унесли в вертолет. Бондаренко внимательно выслушал меня, как именно садовник положил кучу народу, перебегая от одного окошка на чердаке к другому, так как атака велась с двух направлений.

Тереза, как оказалось, сперва заняла оборону в комнате, в центре которой под толстым ковром находится люк в подвал, но потом вместе со Стельмахом спустилась в подземелье.

Я недоумевал, потому что даже если бы вторгшиеся десантники сумели найти люк и спуститься, все равно Стельмаха вытащить бы не смогли: в дальнем конце подвала в стену вмонтирована дверь в комнату-сейф, что запирается изнутри.

В таких комнатах можно чувствовать себя в безопасности даже в эпицентре атомного взрыва: автономное освещение и вентиляция через прибор для очистки и обеззараживания воздуха, запас воды и питания на месяц, средства наблюдения за поверхностью…

Я спросил в недоумении:

– На что они надеялись?

Бондаренко вздохнул.

– На внезапность. Время выбрали удачно, Стельмах в это время выходит из кабинета, где он ненаблюдаем, и садится на веранде как раз на виду у тех, кто вооружен даже плохоньким биноклем. По всем расчетам, как бы он быстро ни передвигался, его бы успели перехватить до момента, когда спустится в подвал.

– Может, им удобнее было бы ночью?

Он покачал головой.

– А вдруг Стельмах и спит в той бронированной комнате? Нет, они действовали правильно. Просто не учли, что в это время в его домике окажутся дополнительно к охране из двух известных им человек еще и двое спецагентов высшего уровня допуска.

– Ой, – сказал я и поморщился, – вот только не нужно меня в эти…

Бондаренко посмотрел с сочувствием.

– Не представляю, как сравнение со спецагентами высшего класса может оскорбить, но… догадываюсь, среди научных работников другие понятия.