– Я знаю, что Жан Ланглэ хочет убить короля, – сказал Нед, спавший с лица от беспокойства. – Но не могу ничего предпринять, ибо не знаю, кто такой этот Ланглэ и где его искать.

Марджери едва сдерживала слезы жалости. Она отлично знала, что неуловимый преступник, за которым охотится Нед, не кто иной, как ее брат Ролло – однако продолжала хранить это знание при себе.

А теперь Ролло вознамерился убить короля с королевой, обоих принцев и всех главных советников короны, в том числе ее мужа, Неда Уилларда. Подобного она допустить не могла, а потому вся извелась, не понимая, как ей себя вести. Даже если она выдаст Ролло, поможет ли это сохранить жизнь королю и всем прочим? Она ведь знает, кто такой Ланглэ, но ей неведомо, где он прячется, и она понятия не имеет, как он планирует убить государя.

Уилларды позавтракали куриными яйцами и легким пивом в своем доме на Сент-Полс-Черчъярд, и Нед натянул шляпу, готовясь отправиться по делам. У него вошло в привычку оттягивать уход и делиться с супругой своими мыслями – это помогало ему сосредоточиться.

– Ланглэ дьявольски осторожен, чтоб ему пусто было.

Марджери могла это подтвердить. Те католические священники, которых она когда-то помогала тайно переправлять в Англию, знали Ролло только как Жана Ланглэ, и никто из них даже не догадывался, что Марджери приходится ему родной сестрой. То же самое можно было сказать обо всех, с кем он сговаривался освободить Марию Стюарт и возвести ее на английский трон: для них он был Ланглэ, а не Ролло Фицджеральд. Этой своей предельной осторожностью он сильно отличался от большинства заговорщиков. Те бросались в заговоры, как принято говорить, очертя голову, а вот Ролло прекрасно представлял, каковы его противники, в первую очередь Нед, и никогда не шел на ненужный, неоправданный риск.

– А ты не можешь отменить заседание парламента? – спросила Марджери.

– Нет. Мы можем его перенести – по времени или в другое место, но и это будет плохо. Враги Иакова сразу начнут уверять, что народ ненавидит короля, поэтому он боится даже собственного парламента и ему повсюду мнятся убийцы. Так или иначе, церемония должна состояться. Сама понимаешь, стране нужны законы, а законы утверждает парламент.

Марджери вдруг поняла, что с нее хватит.

– Нед, я должна тебе признаться.

Он недоуменно посмотрел на нее.

– В чем?

– Я тебе не врала, но хранила одну тайну… Мне пришлось молчать. Наверное, до сих пор стоило бы, но… Ты разозлишься на меня, я знаю.

– О чем ты говоришь, женщина?

– Я знаю, кто такой Жан Ланглэ.

Нед опешил настолько, что не смог спрятать свою растерянность.

– Что? Откуда?.. И кто же он?

– Ролло.

У Неда сделался такой вид, будто ему сказали, что умер близкий человек: он побледнел, челюсть отвисла. Он даже пошатнулся – и тяжело опустился на стул.

– Ты знала… – проронил он.

Марджери пыталась проглотить комок в горле. Потом внезапно осознала, что по ее щекам текут слезы.

Она молча кивнула.

– И давно?

Она все-таки ухитрилась разомкнуть губы и прошептать:

– Всегда знала.

– И скрывала от меня?

Слова сорвались с языка словно сами собой: