И отключился. Действительно, пора было с немецкими друзьями рассчитаться за все за то, что они сделали для всей Российской империи.

Эх, а еще вождь мирового пролетариата! Не повременил, не хватило ему опыта стратегического предвидения: не предвидел он злую тетку Меркель во главе государства. Меркель — к рулю, муслимов — на шею, получите великую Германию.

В полночь пятого июля по правительственной связи Бокий позвонил в Москву.

— У вас продается славянский шкаф? — спросил он после того, как долго-долго дышал в трубку.

— Шкаф продан, могу предложить никелированную кровать с тумбочкой (из фильмы «Подвиг разведчика», кто не в курсе), — ответил в трубку Яша Блюмкин и сразу отключился.

Повернувшись к коллегам, он по-заправски, по-урочьи цыкнул на пол и сказал:

— Работаем, пацаны. Добро дано с самого высокого уровня.

Соучастники вздохнули с облегчением: ну, наконец-то, сколько уже можно в этой Москве торчать! Ответственные за бомбу достали бомбу. Ответственные за связь с общественностью связались с общественностью. Ответственные за транспорт завели «Студебеккер». Прочие ответственные тоже чем-то ответственным занялись.

6 июля в 14 часов Блюмкин и Николай Андреев, тоже сотрудник ВЧК, прибыли в германское посольство в Денежный переулок, предъявили мандаты и попросились на прием. Им пришлось ждать битый час, только через пятьдесят минут капризничающий Вильгельм фон Мирбах решил принять товарищей из ВЧК.

— Здравствуйте, товарищи немцы! — сказал со входа Блюмкин и вытащил наган.

— Хайльгитлер! — молвили ему в ответ посол, советник посольства Рицлер и переводчик лейтенант Мюллер.

— Можно я тут бомбу на некоторое время поставлю? — спросил Андреев и выложил на стол коробку из-под торта.

— Можно, — опять хором прогавкали немцы.

Так они и начали беседовать о том, о сем, о кайзере, о вожде, о надоях и успехах военной промышленности. Следует заметить, что даже в посольствах в то время не очень заботились о мерах безопасности. Тогда не принято было подозревать каждого посетителя, чтобы не оскорбить его недоверием. Это сейчас по прибытию в США россиянских граждан садят в обезьянник на час-другой, чтобы, вероятно, место свое истинное в американских ценностях не забывали. Это сейчас финские таможенники раздевают догола посреди контрольно-пропускного пункта, не считаясь ни с морозом на улице, и, стало быть, в продуваемом всеми сквозняками помещении, ни с любопытными взглядами из-за перегородки прочих посетителей страны Суоми. Это потому что где-то информация промелькнула, что клиент по национальности «карел». Сейчас многое возможно, а тогда с бомбами и оружием к послу на прием приходили за здорово живешь.

Наконец, Блюмкину прискучил разговор, и он пододвинул коробку из-под торта поближе к Мирбаху. А Андреев и вовсе перехватил из руки товарища наган и начал палить в белый свет, как в копеечку.

Все очень удивились, а Вильгельм схватился за грудь обеими руками. Тут громыхнул взрыв. Все удивились еще больше, а графа — так вовсе, разнесло в клочья.

— Ну, ладно, мы, пожалуй, пойдем, — сказал Блюмкин, когда эхо взрыва перестало гулять по коридорам посольства.