Уже на подходе к казарме, Антикайнен, вдруг, понял, с кем можно было сравнить человека из библиотеки. Да это же вылитый пламенный революционер Саша Степанов! Та же убежденность в своей правоте, или — своей избранности, те же жесты, то же выражение полного удовлетворения от того, что ему внемлют. Упомянутый Степанов вновь слыл в Финляндии революционером. Ну, если не очень революционером, то оппозиционером нынешней власти — это точно. В противники режиму всегда выгодно назначать политических проституток, чтобы те делали вид борьбы, сопротивления и прочего неповиновения. Саша на эту роль подходил на все сто процентов.

Но если к ним на курсы проник какой-то неприятный человек, то ему явно что-то надо, что-то нехорошее.

Тойво начал намеренно искать встречи с Хаглундом, чтобы кое-что выяснить по этому поводу. Наконец, как-то встретившись возле стрельбища загородом, они переговорили, повторив разговор, который состоялся несколькими днями ранее, после ухода Тойво из библиотеки.

— Кто это такой? — спросил «двойник» Степанова. — Ну, тот, с кем ты в дверях беседовал.

— Кто это такой? — спросил Тойво. — Ну, тот, который с людьми говорил в библиотеке.

— Это товарищ Тойво Антикайнен, — ответил в первом случае Аллан.

— Это товарищ Войтто Элоранта, — ответил во втором случае Хаглунд.

— Мутный чувак, — сказал Элоранта.

— Мутный чувак, — сказал Антикайнен.

— Эге, — почесал затылок Аллан в обоих случаях.

Тойво, конечно, был наслышан о супругах Элоранта. Ему рассказывал о них в свое время Отто Куусинен. Больше, конечно, про мужа говорил, потому что, положа руку на куусиненское сердце, недолюбливал он Войтто.

Когда-то в далеком 1905 году революция была модной в Финском княжестве. Политика требовала разделить момент: либо одобряешь, что в России творится — тогда «за», либо не одобряешь, что в России творится — тогда «против». Воздержавшихся быть не должно. Финское общество, условно названное пролетарским, даже разделилось на стороны, в которых, соответственно, возникли радикалы. Эти радикалы с обеих сторон стали враждебными: левые — красными, правые — белыми. Чепуха, конечно, на постном масле, но организаторы такого разделения на этом не ограничились. Красные создали боевую организацию «Красную гвардию», белые тоже, вероятно, что-то создали в соответствии с их цветовой гаммой.

Бывший капитан царской армии Йохан Кок, вышедший в отставку в возрасте 35 лет, ничего интересного на гражданке не нашел, поэтому вступил в финляндскую Социал-демократическую партию. А тут — революция в России! Хотелось на баррикады, хотелось умереть под красным знаменем где-нибудь на Пресне, а потом, конечно, ожить, чтобы посмотреть, как все горюют по такому отважному революционеру.

Но, откуда ни возьмись, появился молодой решительный Войтто Элоранта и сказал: «Кок, так тебя и эдак. Создай Красную гвардию! А я тебе в помощники!» Экс капитану было уже 44 года — мудрый был аксакал. Он и создал и даже в октябре 1905 года взял под контроль Гельсингфорс без пригородов. В пригородах засели финско-шведские националисты и били морду красногвардейцам, если те туда по какой надобности забредали.