Антикайнен не стал больше ни о чем говорить с Хагглундом, разве что про девчонок немного потрепались. Оказалось, что Войтто — семейный человек. Его жена, Элвира, совсем недавно присоединилась к мужу. Появилась из ниоткуда, будто ни в чем не бывало.

— Это как так — из ниоткуда? — удивился Тойво.

— А вот так, — пожал плечами Аллан. — У товарища Элоранто есть свой канал на Финляндию. Очень тайный и контрабандный. Они по нему в Финку бухло поставляют.

Вот еще одна странность. Разовые проникновения в Суоми никто не запрещал, так же, как и разовые выходы оттуда. Любые постоянные переходы очень быстро становятся известны, как пограничникам, так и таможенникам. Не бывает «очень тайных каналов».

— А на днях к ним еще и десятилетний сын приехал.

— Тоже по «каналу»?

— Тоже по «каналу».

Тойво с некоторой долей тоски вспомнил, как хлопотно и, главное — дорого — обошлось ему переправка семьи Лотты в Выборг. Конечно, времена меняются, нарабатываются устойчивые криминальные связи, но не в таких же масштабах! Довериться кому-то на переход через государственную границу — не каждый отважится. А доверить переправить своего ребенка — так это с ума можно сойти! Если нет никаких форс-мажорных обстоятельств, то рисковать близкими людьми нетипично для человека, как такового. Или он ничем не рисковал?

— А кто «канал» этот держит? — спросил Тойво, слегка потеряв нить разговора: говорили-то они изначально про девчонок!

— Так Туоминен и его парни.

Антикайнен знал этого Туоминена — парень с рыбьими глазами, очень сомнительная личность во всех отношениях. Не революционер: ни красный, ни белый — весь какой-то серый. Предприниматель, как его называли. Но каким влиянием нужно обладать, чтобы иметь предприятие по «переходу границы»? Тут явно государственная служба, русская, либо финская. Вероятнее всего — и та, и другая.

Чем больше задумывался Тойво об Элоранта и его слушателях, тем больше у него возникало вопросов, ответов на которые не было. Единственный человек, с кем можно было посоветоваться, Отто Куусинен, был вне зоны доступа. Разве что через спиритический сеанс.

Через несколько дней Антикайнен встретился с Акку, довольным и бодрым, как обычно. В летних лагерях он чувствовал себя гораздо лучше, нежели в стылых казармах. Но вся его приподнятость настроения, вероятно, объяснялась другим. Он был, как водится, нищим, но нисколько не унывал по этому поводу.

— Зреют перемены! — сказал он Тойво. — Эх, и заживем!

— Колись! — ответил Антикайнен. — Может, и меня впишите?

Пааси огляделся по сторонам, будто в поисках длинных ушей, растущих из кустов, но кроме воробьев, скачущих в грязи, никого не увидел и оглядываться перестал.

— Пошли в баню, там переговорим, — изрек он зловещим шепотом и пошел в сторону сауны. Сегодня был как раз банный день, святой день для всех финнов-курсантов и повод для недоумения парней из средней полосы России: зачем мыться, если не пачкаешься?

На полках сидели курсанты, которых Тойво было как-то затруднительно опознать. Впрочем, все голые мужики, да еще и в клубах пара, становятся братьями-близнецами.