Наличие подробностей и личное знакомство Хоснера с женщиной, о которой идет речь, придают его рассказу правдоподобие. Однако странно, что он не назвал имени женщины, хотя далее в статье упоминает по именам многих мужчин, впоследствии сыгравших роль в развитии карандашной промышленности в Конкорде и его окрестностях. Возможно, эта женщина была его родственницей.
Несколько иную версию истории в 1946 году поведал Чарльз Николс-младший, бывший в то время техническим директором компании «Джозеф Диксон крусибл», которая занималась производством тиглей и которой приписывают первый массовый выпуск карандашей:
Первая карандашная фабрика в Америке была основана школьницей, чье имя осталось неизвестным. Она раздобыла несколько кусков графита из рудника в долине Борроудейл [!], истолкла их в порошок молотком или камнем, затем смешала с камедью и заполнила этой смесью прутья ольхи с предварительно удаленной сердцевиной. Первый простой карандаш в Америке был изготовлен в Данверсе, штат Массачусетс. Позднее некто Джозеф Уэйд организовал с этой девушкой совместное предприятие по выпуску графитовых карандашей по той же технологии[167].
Вполне вероятно, что Николс использовал не письменные источники, а устное предание, чем объясняется замена бузины на ольху (в английском языке эти слова являются омонимами). Кроме того, английским словом «бузина» называют также европейскую ольху, поэтому названия деревьев могли быть взаимозаменяемыми. К сожалению, ни один из этих историков не представил документального подтверждения своего рассказа, поэтому мы не можем с уверенностью сказать, из чего и где были сделаны первые карандаши — из бузины или ольхи, в Медфорде или Данверсе. Несколько большее доверие вызывает рассказ Хосмера, жившего и писавшего ближе к месту описываемого события и, по его уверению, работавшего вместе с изготовительницей первого американского карандаша. Однако эта история становится еще более запутанной благодаря новой версии одного британского историка:
Она раздобыла несколько кусков камберлендского графита, истерла их в порошок, добавила камедь и залила эту смесь в прут падуба. Впоследствии человек по имени Дж. Уэйд стал сотрудничать с этой девушкой, и вместе они выпустили некоторое количество таких карандашей; хотя их качество явно оставляло желать лучшего, но, несомненно, они временно удовлетворяли спрос на карандаши в стране, которая еще не наладила поставок из Англии[168].
В сноске к этому рассказу указано, что автор позаимствовал его у Николса, но в статье Николса нет никаких оценочных суждений относительно качества карандашей и не содержится более подробной информации о пресловутом Уэйде. И хотя прутья падуба действительно могли служить оправой камберлендскому графиту, вряд ли источником этой информации был Николс.
Тем не менее, каковы бы ни были исходные материалы и качество первых американских карандашей, их появление неизменно ставят в заслугу девушке из Массачусетса. Мы можем так никогда и не узнать ее имени и подробностей изобретения, как до сих пор не знаем обстоятельств, при которых был обнаружен графит в долине Борроудейл, и истории создания первых карандашей в деревянной оправе. Такая же неясность сохранится и в отношении имени первого строителя мостов в Америке, а также наименования и места произрастания древесины, из которой был сделан первый американский мост. Нам представляется, что происхождение карандаша, моста и других ремесленных и инженерных артефактов описывается не историей, а мифологией; это вполне соответствует характеру самодеятельного и даже профессионального изобретательства — от них остается немногое после того, как старым артефактам приходят на смену новые. Переработанные идеи стираются из памяти так же, как файлы в компьютере, а предметы зачастую выбрасывают или уничтожают ради усовершенствованных версий. Следы мыслей и вещей исчезают так же, как следы карандаша на палимпсесте.