Тролль остановился, развернул щит боком и опустил на землю, а сам сел на одно колено, положив сверху оружие. Получилась тяжёлая огневая точка. ДОТ.

– Нам хана, – произнёс я в тот момент, когда тролль начал стрелять.

Пулемёт загромыхал, завизжали кабаны. Эта огневая точка стала всаживать очереди в черные мясистые зады тварей орды.

Я опешил, заметив в то же время тонкую фигурку, быстро выныривающую из-за щита. Фигурка делала короткую очередь и снова пряталась за щит. Если пули тролля просто рвали созданий на куски, то оружие второго стрелка наносило другой урон. В месте попаданий вспыхивали яркие огоньки, и псы начинали дёргаться как под высоким напряжением.

– Ложись! – заорал я, – по оркам огонь!

Все рухнули на землю. Сразу застрекотало оружие с обеих сторон. Орки стали разбегаться по укрытиям, отстреливаясь на бегу.

– Бегите, я прикрою! – раздался со стороны ДОТа звонкий девичий голос.

Мой крик потонул в длинной очереди тяжёлого пулемёта, выстрелов стомиллиметровых пушек и грохоте гранат. Мы подскочили и рванули с места. Я поддерживал остатки барьера, а тролль сорвался с места и двинул за нами, держа щит горизонтально, словно прикрывая от пуль, летящих вдогонку.

Незримая стена Яробора пустила нас домой, и тогда мы выдохнули, пройдя ещё несколько десятков шагов.

– Живы, Шарик, живы, – произнесла обычно меланхоличная Оксана.

Клык не ответил. Он быстро дышал, как загнанная собака, высунув длинный алый язык.

Я нагнулся, сплюнул вязкую слюну. Когда разогнулся, посмотрел на наших спасителей.

Тонкая фигура в полной экипировке подняла руку и на неё сел маленький сокол. В другой руке, которую она картинно упёрла в бедро, был новенький РПК-16. По выбивающейся из-под шлема и балаклавы длинной белоснежной косе пробегали искорки тлеющих разрядов, перескакивая на экипировку.

То, что я принял за тролля, неподвижно стояло и держало как автомат КПВТ. Тяжёлый пулемёт, позаимствованный у БТР-80, размещался в самодельной сварной конструкции, сделанной из труб и уголков.

– Спасибо тебе, Соколи́на, – произнёс я и шагнул к девочке.

– Ложись! – вместо этого крикнула она, прячась за голема.

Я обернулся. Мимо пронеслась, оставляя фиолетовую трассу, заколдованная пуля орды. А может, это наша секретная разработка, доставшаяся врагу?

Барьер все же сильно затормозил пулю, и она упала в траву, словно камешек.

Взвизгнул и заскулил Белый Голос, схватившись ладонями за ногу. Потерявшая энергию пуля не пробила конечность, но ударила с такой силой, что сломала кость.

Третья пуля попала точно в меня. В грудь словно ударили ломом. Я упал на спину и закашлялся. Не от пули, ткнувшейся в бронежилет, а от удара об землю. Но ничего, главное, мы дома.

Солнце село за кромки деревьев, забрав с собой не только свет, но и тепло. В воздухе зазвенели вездесущие комары, извещая о наступлении вечера. Гнусы-звонцы́ собирались в гулкие стаи и искали себе прокорм. От этих окаянных тварей, коих в нынешний век звучно называли паразитами да москитами, не было спасу даже божеству.

Яробор сидел на крыльце своего терема и смотрел в лес. Уже много времени прошло, как ушёл Андрюшка, и хозяин терема начинал беспокоиться. Не боязно, что на него нападут дикие звери, ибо животины были в строгом подчинении. Яробор боялся, что парень наложит на себя руки. И что это за бог он такой, ежели жрецы его от суицида сдохнут. Значит, не уберёг, значит, не осилил. К тому же из-за леса слышались частые взрывы и выстрелы. Те целыми гроздьями разрывали тишину, сообщая, что идёт бой. Войско все всполошилось, бегало, суетилось, да токмо на звук не могло найти ворога. Лес, он такой.