– Его Кирибеев ударил… На уроке… Дожили!
В учительскую влетел запыхавшийся Стась, а за ним следом печальный завхоз Шишлов с большой банкой масляной краски. Несколько мгновений директор молчал, потрясённый увиденным, и было слышно, как шмыгает носом Лебедев, проверяя, идёт ли ещё кровь.
– Кто? – вымолвил наконец Фоменко.
– Кирибеев… Дожили! – повторила Опрятина.
– Где этот гад? – тяжело задышал Стась.
– Ушёл! – доложила завуч. – Надо звонить в милицию!
– В какую милицию?! – предынфарктно вскричал наш руководитель. – В какую милицию?! – Потом он несколько раз глубоко вздохнул и уже спокойнее добавил: – Никаких милиций! Сами разберёмся… Усвоили? Шишлов! Да оставь ты банку! Пока никто не видит, отведи его ко мне в кабинет – пусть очухается! Скорее!..
Шишлов одной рукой, точно кивер, прижал банку к животу, по-военному кивнул и помог Максу подняться. Как два гренадера, они добрели до двери, но тут Лебедев, почувствовав нелепость ситуации, оттолкнул завхоза и самостоятельно вышел из «курзала».
– Клара Ивановна! – проводив их взглядом, продолжал Стась, все более воодушевляясь. – Девятый класс на перемену не выпускать! Будем разбираться. Идите!
Опрятина, явно задетая отрывистыми командами директора, обиженно вышла из кабинета.
– Чей у них следующий урок? – деловито осведомился Фоменко.
– Мой.
– Хорошо. А сейчас двигай в кабинет, у тебя дети полкласса разнесли! Чтоб ты знал!..
Уходя, я слышал, как, оставшись один, Стась хватил кулаком по креслу и сложносочиненно выругался, жалуясь на свою директорскую долю.
За время моего отсутствия ничего страшного в шестом классе не произошло, а просто два балбеса рубились на вениках, остальные шумно болели за исход поединка, и пол был усеян жёлтыми обломками…
Сразу же после звонка вместе с кипой конфискованных дневников я помчался в девятый класс – там шло следствие. Стась стоял у доски, скрестив руки, как капитан Немо, и ждал ответа на заданный вопрос – о местонахождении Кирибеева, но девятый класс хранил свою тайну. Клара Ивановна сидела за столом и рассеянно листала журнал.
– Ладно, я сам выясню! – пообещал директор. – А Кирибееву передайте, чтобы пришёл ко мне. Чем быстрее – тем лучше. Для него. Усвоили?
Потом Стась дипломатично спросил у меня, как успевает по литературе Борин, получил неопределённый ответ и увёл его выгружать новую мебель. В коридоре директора ждал печальный Шишлов, державший теперь, кроме банки, ещё и кисть, похожую на выросший до неприличных размеров помазок.
– Дожили! – повторил я за Кларой Ивановной, наверное, потому, что, выходя из класса вслед за Фоменко, она кивнула на незаполненный журнал и укоризненно покачала головой.
– Он не виноват! – страстно объяснила Нина Обиход, когда посторонние удалились.
– Кто не виноват? – уточнил я.
– Оба… не виноваты… – неуверенно добавила она.
– Не понял?!
– Там, где любовь, – там всегда проливается кровь! – радостно встрял долго сдерживавшийся Бабкин, и тут же в голову ему ударила прицельно пущенная косметичка Челышевой.
– Абзац котёнку! – простонал он и, проверив целостность черепа, полез под стол собирать рассыпавшийся инструментарий: ножнички, щипчики, флакончики, пилочки, футлярчики с помадой…