.

Хильгер впервые увидел фюрера в 1939 году:

«Гитлер медленно подошел к нам, пристально вглядываясь в нас странно уклончивыми и хитрыми глазами. Ни тогда, ни во время последующих встреч с Гитлером я не ощущал никакого гипнотического эффекта, который ему приписывали. При виде небольшой фигуры, смешной челки, спадающей на лоб, и забавных маленьких усиков я ощущал лишь безразличие, которое через час сменилось физическим отвращением из–за того, что он постоянно грыз ногти».

Разговаривая с Деканозовым, посол Шуленбург не мог, конечно, прямым текстом сказать, что Германия вот–вот нападет на Советский Союз. То, что он делал, и так могло считаться государственной изменой. Он втолковывал Деканозову, что советское правительство недооценивает опасность войны. Убеждал, что необходимо что–то предпринять — до того, как Гитлер решит нанести удар. Объяснял, что отношения между Берлином и Москвой испортились из–за Югославии.

Весной сорок первого в Москве с тревогой следили за тем, как Германия укрепляет свои позиции на Балканах, в опасной близости от советских границ. 1 марта немецкие войска вошли в Болгарию. София присоединилась к тройственному (между Германией, Италией и Японией) пакту от 27 сентября 1940 года.

Договор подписали также Венгрия и Румыния, которые тем самым становились союзниками Берлина. Немцы требовали и от Югославии присоединиться к пакту. Прежде всего это был бы удар для Англии, пытавшейся помешать триумфальному шествию нацистов по Европе.

Глава британского правительства Уинстон Черчилль делал все, чтобы этому помешать. Он отправил телеграмму премьер–министру Драгише Цветковичу в Белград: «Полный разгром Гитлера и Муссолини в окончательном счете неизбежен. Я надеюсь, ваше превосходительство, что вы учтете ход исторических событий и окажетесь на высоте».

Югославия раскололась. Союз с нацистами не был популярен в обществе. Но правительство боялось злить Гитлера и было готово пойти фюреру навстречу.

Британские разведчики и дипломаты сообщали в Лондон, что в Белграде царят страх и смятение. Черчилль хотел отправить в Югославию своего министра иностранных дел Энтони Идена. Югославы ответили отказом. Единственным исключением была позиция командующего военновоздушными силами Югославии генерала Душана Симовича. Он представлял националистически настроенных офицеров. На него англичане и опирались.

25 марта нацистские дипломаты все–таки вынудили правительство Югославии вступить в союз с Германией и Италией. Но только на два дня. В ночь на 27 марта югославские генералы, ориентировавшиеся на Англию, совершили военный переворот. Известие о революции в Белграде было воспринято в Лондоне как настоящий праздник:

— Наконец–то, — говорил Черчилль, — хоть какой–то результат наших отчаянных попыток создать антигитлеровский фронт на Балканах и помешать захвату этих стран гитлеровской Германией.

28 марта 1940 года начальник разведывательного управления

Генерального штаба Красной армии генерал–лейтенант Филипп Иванович Голиков информировал Сталина о ситуации в Югославии:

«Цветкович и другие министры арестованы. Новое правительство поручено сформировать армейскому генералу Симовичу. В столице с 7 часов 27 марта мимо полпредства начали проходить колонны демонстрантов с лозунгами: «За союз с СССР», «Да здравствуют Сталин и Молотов», «Долой Гитлера».