Группа, с которой я связан теснее всего, – это моя семейная группа. Я женат на Мэрилин шестьдесят три года, и редко выдается день, когда я не благодарю свою удачу за то, что у меня такая выдающаяся спутница жизни. Однако, как я часто говорю другим людям, отношения не ищут – отношения создают. Все эти десятилетия мы оба усердно трудились, чтобы создать тот брак, который есть у нас сегодня.

От любых жалоб, какие могли появляться у меня в прошлом, ныне не осталось и следа. Я научился принимать немногочисленные недостатки Мэрилин: ее безразличие к готовке, к спортивным соревнованиям, к езде на велосипеде, к научной фантастике, вообще к науке как таковой, – но все эти поводы для недовольства такие незначительные. Я чувствую себя счастливчиком, которому повезло жить с ходячей энциклопедией по западной культуре, способной мгновенно ответить на большинство возникающих у меня исторических или литературных вопросов.

Мэрилин тоже научилась смотреть сквозь пальцы на мои недостатки – на мое неизлечимое домашнее неряшество, на мой отказ носить галстуки, на мою подростковую одержимость мотоциклами и кабриолетами, а также на мое притворное неумение пользоваться посудомоечной и стиральной машинами. Мы пришли к взаимопониманию, какого я и представить себе не мог в те поры, когда был юным, импульсивным и часто нечутким влюбленным. Ныне нас более всего заботит благополучие друг друга и страх перед тем, что будет, когда один из нас умрет раньше другого.

Мэрилин – ученый с пытливым умом, особенно искушенный в европейской литературе и искусстве. Как и я, Мэрилин всегда учится чему-то новому и не прекращает читать. В отличие от меня, она любит выходы в свет и отлично умеет общаться – по отзывам ее многочисленных друзей.

Хотя мы оба страстно любим писать и читать, наши интересы не всегда пересекаются, и, мне кажется, это к лучшему. Меня влекут философия и наука, в особенности психология, биология и космология. У Мэрилин же, если не считать курса ботаники в Уэлсли, нет никакого технического или естественнонаучного образования, и современный технический мир для нее – тайна за семью печатями. Мне приходится усердно торговаться, чтобы уговорить ее сопровождать меня в планетарий или в аквариум в Калифорнийской академии наук, а оказавшись там, она так и норовит сбежать через парк в художественный музей де Янга, где может по десять минут стоять и разглядывать одну-единственную картину.

Она – мои врата в мир искусства и истории, но иногда я бываю совершенно безнадежен. Хотя мне явно наступил на ухо слон, Мэрилин не теряет надежды пробудить во мне вкус к музыке. Но когда я еду в машине один, и в это время нет трансляции какого-нибудь бейсбольного матча, я часто переключаю радио на канал, где играет блюграсс.

Мэрилин обожает хорошее вино, и я много лет делал вид, что мне оно тоже по вкусу. Но недавно я отбросил всякое притворство и открыто признал, что мне не нравится вкус алкоголя ни в какой форме. Вероятно, в этом присутствует генетический компонент: мои родители тоже терпеть не могли алкогольные напитки, если не считать время от времени бокала пива со сметаной – «русского коктейля», который они часто пили летом.