Не так давно я с печалью узнал, что почтенный магазин «Гестия Букстор» навеки закрыл свои двери, пав жертвой греческого финансового кризиса.
Как это обычно бывает на моих автограф-сессиях, подавляющее большинство покупателей в этой очереди составляли женщины – и я получил поистине уникальный опыт, когда как минимум пятьдесят прекрасных гречанок прошептали мне на ухо: «Я вас люблю!» Чтобы я не возгордился, Ставрос отвел меня в сторонку и сообщил, что гречанки часто говорят эти слова и вкладывают в них более простой смысл, чем американки.
Автограф-сессия в «Гестия Букстор» вспомнилась мне десять лет спустя, когда ко мне обратился за помощью пожилой врач-британец. Неудовлетворенный своей холостяцкой жизнью и собственным нереализованным потенциалом, он терзался сомнениями, стоит ли со мной консультироваться: с одной стороны, он хотел моей помощи, а с другой, отчаянно завидовал моему писательскому успеху, потому что был убежден, что и сам обладает талантом писать художественные книги.
Ближе к концу нашей беседы он рассказал ключевой эпизод из своей жизни, который преследовал его пятьдесят лет, – с тех пор, как он провел два года в Греции, преподавая английский в школе для девочек. В конце прощальных церемоний, как раз когда он собирался уезжать, юная и прекрасная гречанка-ученица обняла его и шепнула на ухо: «Я вас люблю». С тех самых пор он думал об этой юной девушке, слышал мысленно ее шепот и казнился из-за того, что не нашел в себе мужества откликнуться на ее призыв и прожить ту настоящую жизнь, что была ему предназначена. Я помог ему, чем мог, но знал, что одну вещь сказать ему не смогу: «Когда гречанки говорят «Я тебя люблю», эти слова значат не совсем то, они значат в США и, наверно, в Великобритании. Знаете, однажды эти самые слова мне прошептали примерно пятьдесят гречанок».
На следующий день после автограф-сессии в «Гестии» Университет Пантеон присудил мне мою единственную почетную докторскую степень. Я с благоговением предстал перед обширной аудиторией в большом зале, где стены были увешаны портретами Аристотеля, Платона, Сократа, Эпикура и Эсхила. А вечером следующего дня Мэрилин выступала в Афинском университете с речью о проблемах феминизма. Головокружительные события для семейства Яломов!
Моя следующая поездка в Грецию состоялась через четыре года, в 2009 году. Университет Янины пригласил Мэрилин выступить с рассказом о ее книге «История груди». Когда стало известно, что мы едем в Грецию, Фонд Онассиса пригласил меня рассказать о моей новой книге, «Шопенгауэр как лекарство», в «Мегароне», самом большом концертном зале Афин.
По прибытии в Афины нам устроили частную экскурсию по новому Музею Акрополя, который должен был открыться через пару недель. Войдя в здание, мы с изумлением увидели стеклянные полы, через которые можно было смотреть на руины цивилизаций, слой за слоем уходящие в прошлое на тысячи лет. В другом зале музея были выставлены знаменитые мраморы Элджина, названные по фамилии англичанина, который вывез примерно половину из них из Акрополя в Британский музей. Отсутствующие (кто-нибудь сказал бы – украденные) фрагменты были представлены гипсовыми слепками, отличавшимися цветом от оригиналов. Возвращение произведений искусства в родную для них страну сегодня представляет труднейшую проблему для всех музеев мира, однако во время пребывания в Греции наши симпатии были на стороне греков.