Во время недолгого полета до Афин пилот беседовал со мной о моем романе «Когда Ницше плакал», который он, как оказалось, читал. Потом меня узнал в лицо таксист в аэропорту и во время поездки пересказывал мне свои любимые эпизоды из «Лжеца на кушетке». Добравшись до «Хилтона», я увидел, что на пресс-конференцию собралось около двадцати журналистов. Никогда прежде, ни в Соединенных Штатах, ни в какой-либо иной стране, я не проводил пресс-конференций. Никогда в жизни я не был ближе к образу настоящей знаменитости.

На следующий день две с половиной тысячи человек пришли послушать мое выступление в главном зале отеля. В вестибюле была такая толпа, что я смог попасть внутрь только окольным путем через подвальную кухню. Было заказано всего девятьсот пар наушников, и в последнюю минуту пришлось решать вопрос с синхронным переводом. Переводчица, которая готовилась работать с письменной копией моего выступления, впала в панику, но справилась – и справилась превосходно. Слушатели то и дело прерывали выступление вопросами и комментариями. Кто-то из зала принялся так громогласно честить меня за то, что я отвечаю не на все вопросы, что полицейским пришлось вывести этого человека.

После выступления, когда я подписывал книги, оказалось, что многие покупатели пришли с подарками – медом из собственных ульев, бутылками домашнего греческого вина, собственноручно написанными картинами. Одна милая пожилая женщина настояла, чтобы я принял от нее золотую монету, которую родители вшили в ее детское пальтишко, когда семья бежала из Турции.

В тот вечер я чувствовал себя совершенно обессилевшим, удовлетворенным и обласканным, но был озадачен масштабами этого признания. Однако что я мог сделать? Мне оставалось только плыть по течению и пытаться сохранить равновесие. Нагруженные дарами, мы вернулись в номер отеля и увидели там еще один подарок: корабль в два фута длиной, с надутыми ветром парусами, целиком изготовленный из шоколада. Мы с Мэрилин с удовольствием воздали ему должное.

На следующий день я подписывал книги в «Гестия Букстор», маленьком книжном магазине в центре Афин. Я десятки раз вот так раздавал автографы в книжных, и до, и после того, но эту автограф-сессию смело можно было назвать самой грандиозной из всех. Хвост очереди тянулся из магазина на восемь кварталов, мешая дорожному движению. Люди не только покупали в магазине новые книги, но и приносили с собой уже купленные, чтобы я их подписал.

Писать греческие имена было непростым делом, поскольку большинство из них были мне не знакомы – например, Досия, Ианте, Нереида, Татьяна – и трудны в написании. Тогда посетителей попросили написать свои имена большими печатными буквами на желтых полосках бумаги, которые они должны были вручать мне вместе со своими книгами. Многие стремились сфотографироваться со мной, но это задерживало очередь, и вскоре людей попросили отказаться от фото.

Спустя час покупателям сказали, что я смогу подписывать максимум по четыре книги, еще через час их количество сократилось до трех, а в конечном итоге я подписывал только одну старую книгу в придачу к новым. Но даже после таких мер раздача автографов продлилась почти четыре часа, и я подписал свыше восьмисот новых книг и еще великое множество старых.