– С ума сойти, тут и нитки, и тряпки, и кожа, и солома! Вера Болеславовна, да вы настоящая искусница, а Котя мне ничего не говорил!

– Котя! А что он вообще может сказать обо мне – что я вздорная женщина, никому не даю жить, что у меня кошмарный характер, да? Признайтесь, он это говорил?

– Нет, что вы…

– Да ладно, деточка, я уже не обижаюсь, он во многом прав, мой братец. Кстати, за всю жизнь впервые слышу, чтобы кто-то называл его Котей, кроме нашей мамы. А вы, прошу вас, зовите меня просто Верой, без отчества.

Котя подошел, помог мне встать.

– Викеша, Кира, хотите кофе?

– Да! – хором ответили мы.

– Как хорошо! Я давно уже никого не поила кофе, но Вика обещал приехать, и я на всякий случай испекла пирог. Если бы вы не приехали, я отдала бы этот пирог соседям. У них куча детей, и они всякому куску рады.

– А может, мы лучше пойдем на кухню? Стоит ли таскать все сюда?

– Сюда? Нет, можно, конечно, и на кухню, у меня там все чисто, но я думала, лучше будет в саду.

– В саду? Конечно, в саду! Только позвольте мне вам помочь!

– Спасибо, деточка, но я и сама еще в силах напоить и накормить своего брата и его даму сердца, а вернее, даже невесту.

– Невесту? С чего вы взяли?

– Думаете, я слепая?

– Нет, Верушка, ты не слепая и все правильно понимаешь, вот только эта женщина не желает выходить за меня замуж!

– И права!

– Это почему же? – заинтересовался Котя.

– Если вспомнить, на ком ты женился… Эта женщина совсем другая, не чета той швали…

– Вера, я попросил бы!

– Да ладно, ладно, молчу. Вы посидите тут, я все приготовлю и позову вас!

Мы остались вдвоем, и впервые за все время знакомства между нами возникла какая-то неловкость.

– Кира, я тебя предупреждал… Но ты ей явно понравилась.

– Она мне тоже. Она только чудовищно одинокая. И очень красивая. Мне хотелось бы нарисовать ее портрет.

– Видела бы ты ее в молодости! Но странное дело, несмотря на красоту, она не нравилась мужчинам, чего-то ей недоставало или, наоборот, чего-то было слишком много.

Мы замолчали. Вскоре Вера позвала нас.

Мы вышли из дома, и я ахнула – небольшой сад весь в весеннем цвету, но при этом совершенно экзотический, незнакомый, и под каким-то розовым деревом был накрыт стол, по-подмосковному уютный, с обычной клетчатой скатеркой. Почему-то от этого зрелища запершило в горле.

Мы сидели за столом, пили кофе, и Вера расспрашивала меня о Москве.

– А разве вы не смотрите наше телевидение? – удивилась я.

– Смотрю, – горестно проговорила она, – но я, деточка, никому не верю. Им не верю. Они всю жизнь что-то мне обещали, а что я видела там, кроме горя!

– Верушка, ты уже двадцать лет живешь здесь, и тебе, по-моему, не так уж плохо.

– Что ты знаешь про мою жизнь! Да, кстати, посмотри потом розетку на втором этаже в ванной, я что-то боюсь ею пользоваться. Да не спеши, допей кофе!

– Я уже допил! – Похоже, Коте хотелось убраться подальше.

– А ты и в электричестве разбираешься? – спросила я.

– Прекрасно. Еще одно очко в мою пользу!

– Это уж точно. А то у меня хозяйство совсем бабье – вечно что-то течет и не работает.

– Посмотрим, починим! Ну ладно, Кузенька, я пошел, а вы тут поболтайте по-женски. – И он слинял.