Мы лежали на широченном квадратном матраце, заменявшем хозяину квартиры кровать.

– А можно, я буду звать тебя Кузей?

Я прыснула.

– Почему Кузей?

– Потому что кроме чеширского кота ты мне напоминаешь кошку моей дочери Кузю.

– Кузя вовсе не кошкинское имя, а котовое!

– Обычная история – взяли котенка, назвали Кузьмой, а он оказался кошкой Кузей.

– Котя и Кузя – это почти Ося и Киса!

Мы расхохотались.

– Котя, мне стыдно признаться, но я смертельно хочу есть. У меня со вчерашнего обеда, будь он неладен, маковой росинки во рту не было!

– Кузя, я как порядочный пожилой человек пригласил тебя на завтрак, а ты меня совратила, так что пеняй на себя!

– Для пожилого ты, пожалуй, слишком прыток! Но умоляю – подкрепите меня яблоками…

– Может, тебя еще и вином освежить?

– Освежить, освежить!

– Ты не находишь, что для Суламифи ты несколько…

– Ты хочешь сказать – старовата? Ну ты тоже не очень тянешь на Соломона, но, поскольку мы предавались любви на земле Израиля, я все равно чувствую себя Суламифью, причем вспыхнувшей!

– В таком случае я уж безусловно Соломон, и, разумеется, ахнувший.

– Тогда никакие мы не Кузя с Котей, а Суля с Моней! Моня, если ты меня немедленно не покормишь, я сейчас просто дам дуба!

– Ну и выражение для Суламифи!

– Ну и скаредность для Соломона!

– Тогда вставай и пошли на кухню.

– А я вот все думаю, как отсюда встать, очень уж низко.

– Грациозно не получится! Встань на карачки, будет удобнее.

– Тогда выйди!

– И не подумаю!

– В таком случае изволь подать мне завтрак в постель!

– Замечательная идея! Сию минуту, мадам!

Он действительно не слишком изящно поднялся с матраца. И чтоб я при нем так вставала? Да ни за что! Едва он, натянув трусы, вышел на кухню, я кубарем скатилась с ложа любви и кое-как встала на ноги. Набросив сарафан, я босиком пошлепала сначала в душ, а потом на кухню.

– Ах ты хитрюга! Прогнала меня, чтобы незаметно встать!

– Котенька, я не могу больше, очень кушать хочется!

– Бедняжка моя! Садись, сейчас я буду тебя кормить. Вот тебе йогурт, хлеб, фрукты, ешь, а я пока приготовлю потрясающую рыбу.

– Рыбу? Ее еще надо чистить?

– Боже упаси! Я ее почистил заранее, осталось только бросить на сковороду!

Я ела йогурт с хлебом, а он стоял у плиты и жарил рыбу.

– Котя, знаешь что…

– Знаю. Мне тоже.

– Что? – оторопела я.

– Ну, ты ведь хотела сказать, что тебе еще никогда в жизни не было так хорошо, должен признаться, что мне тоже. Никогда. Но пока, прошу тебя, помолчи. Дай спокойно дожарить рыбу, потому что, если я отвлекусь, рыба сгорит.

– А я подавлюсь, – с полным ртом сказала я.

Наконец он поставил на стол тарелку с рыбой, достал из холодильника салат из помидоров и бутылку белого вина.

– Ешь, моя хорошая.

Он сел напротив меня и разлил вино.

– Давай выпьем за нас!

– За нас!

Когда мы наелись, он убрал тарелки, аккуратно их вымыл, вытер стол и снова сел.

– Ну, ты поняла уже, что мы созданы друг для друга?

– Кажется, да.

– У меня еще ни с кем не было так – я начинаю фразу, а ты ее заканчиваешь. Ты открываешь рот, а я уже точно знаю, что ты скажешь. А у тебя?

– Только с Алевтиной.

– Кто это?