– Андрюшенька, – простонала я, – знаешь, кто этот мужик?

– Не имею представления!

– Марат!

– Кирюха, опомнись, тебе мерещится!

– Честное слово, ей-богу, это он!

Мимо протанцевала Алевтина. Я поймала ее за рукав.

– Алька, видишь мужика в сером костюме и голубой рубашке? Это Марат!

– Перекрестись, подруга, откуда он тут возьмется?

– Алька, клянусь, это он!

– Да где, где?

– Вон там, с тощей бабой в бордовом!

Тем временем Марат, заметив мое волнение, решил дать деру и мало-помалу начал утанцовывать свою даму к выходу из зала. Андрей попытался уволочь меня через другие двери, но у меня, как назло, жутко свело ногу. Ни туда ни сюда! Верная Алевтина конечно же помчалась за Маратом на разведку. И вскоре вернулась с сообщением, что он скрылся в уборной.

– Я, понятно, не могла туда за ним сигануть, ждала снаружи очень терпеливо, но он, видно, сумел незаметно смыться или же со страху утопился в унитазе. Знаешь, подруга, наплюй ты на своего Дантона раз и навсегда. Ну, поглядела я на него. Ничего особенного, таких страстей безусловно не стоит.

– А ты глаза его видела?

– Глаза? Нет, глаз не видела. Только брови. Брови у него знатные!

– Алька, что с тобой, какие брови?

– Косматые! И к тому же он их так сурово насупил, как будто враг уже захотел его сломать!

– Алька! – взмолилась я. – Что ты мелешь?

– Но сурово брови мы насупим, если враг захочет нас сломать, как невесту Светочку мы любим, бережем как какую-то там мать! – пропела Алевтина.

Потом, уже за столиком, Мишка-большой на правах медика растирал мне ногу, а я рыдала как последняя идиотка.

– Ну что ты ревешь, горе мое? – утешал меня Андрей. – На хрен тебе этот слабак сдался? Я вот познакомлю тебя с одним оператором, – Андрей был режиссером на телевидении, – мужик что надо! Он снимал один сюжет, вися вниз головой из вертолета! Представляешь?

– А мне-то что до этого, – заливалась я слезами.

– Дура, чего ревешь? – накинулась вдруг на меня Алевтина. – Ты лучше подумай, как тебе повезло! Ты могла столкнуться с ним зачуханная, взмыленная где-нибудь в магазине, с сумками, ненамазанная, и вообще, а тут – на балу, в новом платье, с красивым мужиком, только подумай, как в кино! Он же этого до смерти не забудет!

И оказалось, он в самом деле не забыл!

– О чем ты задумалась? – спросил Марат.

– А ты тогда здорово струсил, да?

– Было дело.

– Ты что же, решил, что я устрою публичный скандал?

– Ну мало ли, нетрезвая женщина вполне способна…

– Ах, нетрезвая? Всего лишь нетрезвая? Так, значит? Не смертельно оскорбленная, а просто нетрезвая? Сию минуту останови машину! Выпусти меня!

– Кирочка, прости ради бога, я просто неловко пошутил.

– Дурак! – сквозь зубы прошипела я.

– Дурак, признаю.

Но сама-то я хороша, какого дурака сваляла! Всю мою невозмутимость как рукой сняло! Я готова была разрыдаться от давней обиды, сотни злых язвительных слов вертелись у меня на языке, но нельзя, нет, ни в коем случае! Как говорится, лопни, но держи фасон. Я и вправду чуть не лопнула!

– Ладно, оставим старые счеты, – проговорила я, еле ворочая пересохшим от злости языком. – Куда ты меня везешь? Я смертельно хочу пить.