– Марат, Марат, что же ты наделал?!

Мне бы радоваться своей проницательности, а я была в отчаянии. Мне бы с презрением посмеяться над его трусостью, а сердце мое разрывалось от жалости. О нет, только не это, жалость может завести меня черт-те куда!

– Ты совсем уже не любишь меня, ни капельки? – спросил он, и в голосе его было даже что-то детское.

Душа моя рвалась к нему, мне хотелось крикнуть – люблю, люблю, – но я благоразумно молчала. Однако моя окаянная физиономия, похоже, вновь выдала меня.

Он пристально смотрел мне в глаза, и выражение его лица менялось. Глаза засветились восторгом. Никогда не видела таких красивых глаз. Только у Дашки.

– Вот, прошу, отведайте нашей израильской кухни!

Толстозадая Юлька под присмотром Сени сноровисто накрывала на стол. На ней уже была вполне приличная юбка. Видимо, Сеня наотрез отказался считаться с «ее длиной».

– Марат Ильич, я знаю, вы за рулем, вам выпить не предлагаю, но, может, ваша дама чего-нибудь выпьет?

– Да, дайте мне сто грамм водки!

– Вот это по-нашему! Сию минуту, мадам!

Сто грамм! Мне сейчас и пол-литра не помогут! Тем не менее после первой рюмки стало легче.

– Родная моя, расскажи, как ты жила все эти годы. Знаешь, я даже боялся спросить у Вольки, как ты.

Боже мой, какая я умная! Когда и Алевтина и Лерка говорили мне – да он тебя давно забыл, он никогда даже не спросит о тебе, я отвечала: не спрашивает, потому что любит, было бы ему на меня наплевать – непременно спросил бы. А они только поднимали меня на смех и крутили пальцем у виска.

– Ты по-прежнему одна?

– Не знаю, что и сказать. Не далее как вчера я получила предложение руки и сердца.

– И что?

– Я его приняла, – слегка соврала я.

– А если я тоже предложу тебе руку и сердце?

– Позволь, насколько я понимаю, ты женат!

– Вернусь в Москву – тут же подам на развод!

Всю мою любовь как рукой сняло. Идиотка! Развесила уши! Он ведь опять с легкомыслием Хлестакова пытается поломать тебе жизнь. Слава Богу, я хоть вовремя опомнилась.

– Марат, оставь, пожалуйста, эту тему. Нельзя через двадцать лет походя вернуть то, что выбросил в помойку. Неужто ты думаешь, что я такая дура? Да и любовь моя к тебе давным-давно кончилась. Все выгорело, даже угольков не осталось.

– Неправда, я же вижу по твоим глазам.

– И опять неверно все понимаешь. Да, я растрогалась, рассиропилась, воспоминания нахлынули, но это так, временное помрачение рассудка, не более того.

Ага, голубчик, больно тебе? И поделом!

– Прости, Кира, я действительно идиот. Но мне вдруг стало так страшно снова тебя потерять… Мы сможем хоть изредка видеться?

– На какой предмет? Что у нас общего? (Действительно, совсем пустячок – дочка!) У наших отношений было только начало и конец. А середина как-то, знаешь ли, выпала. Нет, благодарю покорно. Я в эти игры больше не играю. Ты не тот партнер!

– Милая моя, в твоих словах столько боли и горечи… что я не верю тебе.

Он схватил мою руку и прижал к губам.

Опять появилась Юлька в сопровождении Семена. Очевидно, он считал своим долгом присутствовать при каждой перемене блюд. Но, ощутив возникшее напряжение, счел за благо удалиться.