– Тогда зачем ты это делаешь?

Я щелкнула пальцами, стараясь не улыбаться.

Опи посмотрел вниз, метлой он водил по полу взад-вперед.

– К черту! – Он швырнул метлу на пол. – У меня психические отклонения, благодаря которым я чистоплотный, но я терпеть не могу уборку. Из-за нее испытываю еще больший стресс, и весь чертов цикл повторяется.

Я старалась не улыбаться, когда домовой начал чистить салфетку, которую носил вместо шорт.

Его можно было увидеть, поэтому одежда требовала внимания.

Буум!

Прогремел звук открывающихся одновременно всех тюремных дверей в здании, отчего я вскочила на ноги. Толпа проходила мимо моей двери, устремляясь в одном направлении.

– Завтрак, рыба. Лучше поторопись и умойся. Здесь выдают лишь одну порцию на заключенного. А некоторые берут то, что хотят. Многие не успевают поесть.

Я оглянулась на Опи.

– Почему ты помогаешь мне?

– Помогаю? Я навожу порядок в камерах новичков. Обычно в них полно рвоты, мочи и слез. – Опи фыркнул, постукивая ботинком по метле. – И восприми то, что я сказал, как предупреждение.

Он ухмыльнулся, когда Битзи провела одним из своих длинных пальцев по горлу.

Хорошо. Вау.

– Шевелись, – крикнул охранник, возвращая меня в реальность и понуждая криком к выходу.

– Не забывай об этом. Получишь порку, если забудешь.

Опи поднял мои средства для умывания.

– Спасибо.

Я взяла набор из маленькой ручки Опи, а после засунула под мышку вместе с полотенцем.

– О, ты действительно свежая кровь. – В его карих глазах появилась жалость ко мне. – Как птенец.

– Я сильнее, чем ты думаешь.

– О, рыбка, – цокнул он, – это тебе так просто кажется.

Поток тел понес меня вниз по узкому проходу. Через общее пространство я смогла разглядеть другие уровни, где заключенные двигались в одном направлении, одетые в униформу разных цветов – серую, синюю, желтую и красную. Топот ног, толчки и угрозы проходящих вызывали у меня волнение.

Всех заключенных на моем уровне отвели в большую уборную дальше по коридору. Я гадала, есть ли уборная на каждом уровне.

С одной стороны помещения располагались ряды туалетов, с другой – душевые кабинки, а посередине – раковины с небьющимися металлическими зеркалами. У охранников, стоящих у выхода, находились при себе пистолеты, электрошокеры и наручники.

Меня поразило, что уборная была и для мужчин, и для женщин, здесь не было дверей и никакого личного пространства. В нашем тренировочном зале душевая тоже была совмещена, но в кабинках висели занавески, а в туалете стояли двери. И если ты не хотел принимать душ, разрешалось просто вернуться в комнату. Своеобразная защита. Безопасность.

У меня отобрали все одним мощным ударом. Стоя здесь и наблюдая, как заключенные занимаются своими делами на всеобщее обозрение, я почувствовала себя совершенно беззащитной и уязвимой. Опи прав. Я считала себя крутой, но в вооруженных силах людей меня оберегали.

Сдерживая эмоции, я опустила голову, не желая встречаться ни с кем взглядом. Мочевой пузырь болел, а от мысли, что я сяду на грязное и обоссанное место, по коже пробежали мурашки. В штаб-квартире моя горничная следила за чистотой, а одна ванная у меня была больше, чем четыре тюремных камеры.