Тигаки все еще помнила слова старейшины о том, что она сама – девушка Рогана. Словам старых людей надо верить, потому и сомнений быть не может, Роган ее будущая судьба. Вот, сидит сейчас и что-то тихо выговаривает своим братцам. А те – как дикие зверюги, зыркают глазами и вот-вот готовы укусить.

Чего им злиться? Позвали их в сухое, теплое убежище, накормили, защитили. Или они считали, что лучше строить стену под жаркими лучами беспощадного Светила?

То еще занятие…

Тигаки вздохнула и перекинула с плеча тяжелые пряди распущенных волос.

Роган ей нравился, действительно нравился. У него и глаза красивые, и лицо смелое и открытое. И сам он не промах. Дракона починил, из пустыни вывез, братьев спас. Все умеет, все может. Голодранец, конечно, никаких дорогих подарков мать от него не дождется. Но ведь сейчас война, сейчас многие остались без ничего. И ее собственная семья теперь, можно сказать, голая и босая. Вот эта убогая пещерка и островок с тремя драконами – все, что у них есть…

– Этих обормотов сколько не корми – все равно никого слушать не станут, – ответил Роган на предложение матери Еники.

– Как погибли ваши родители? – спросила мама.

– Давно погибли, еще до нападения на наш источник. Мама умерла сразу, как родился младший. А отец погиб в стычке с Городскими. Во время охоты погиб. И его дракон тоже погиб, и мы с братьями остались без дракона. Нас взяли к себе люди с Пристанища кочевников, есть такое поселение в Камлюках.

– Да, слышала о таком. Мимо него проходят караваны торговцев, – сказала Еника.

– Ага. Вот там мы и выросли. Там меня научили всему, что я знаю. Мой отец тоже был механиком и умел чинить драконов. И меня так вырастили. Наш клан у Вурногов занимался механикой. Мы не только драконов чинили, но и всякие нужные машины. Насосы, например, которые воду качали из источника в Пристанище. И так далее. Я много чего умею.

– Думаю, нам любое умение пригодится, – сказала мама Еника.

– Хотите, чтобы мы остались с вами? Мы можем остаться, мужские руки вам пригодятся, – настырно предложил неунывающий Роган.

– Конечно оставайтесь. Теперь лучше держаться вместе. Да и Тигаки моя тебе нравится, как я вижу, – тут же нашлась мама.

Тигаки фыркнула, Нгака прыснула от смеха, две младшие девочки оторвались от своих незамысловатых игрушек и уставились на Рогана.

– Я просто не хочу, Роган, чтобы ты ухаживал за моей девочкой без моего разрешения. А разрешение я пока не даю. Давай мы сначала посмотрим, что ты за человек, – пояснила мама свою позицию.

– Конечно. Да благословит нас всех Настоящая Мать, – тут же согласился Роган, скорчил самую серьезную рожу, сложил руки перед грудью и поклонился, будто самый воспитанный Вурног на всем свете. – Вы увидите, я очень сообразительный и умелый. Я много чего могу. И даже петь умею.

Роган засуетился, похлопал себя по многочисленным карманам – а в его штанах было столько кармашков, что Тигаки подозревала просто о неимоверной запасливости их хозяина – и выудил из одного из них странный деревянный инструментик со струнами и железными наклепочками по краям.