Свет Буймиша отразился в черных глазах Люка – яркие сиреневые всполохи. Мэй улыбнулась и поцеловала Люка в губы. Мягкие теплые губы, которые пахли терпким напитком саам.

– И если ты снова забудешь, я начну тебя целовать. И ты ничего не сможешь с этим поделать… – проговорила она, хитро прищурившись.

– Ничего не смогу, – согласился Люк и тихо засмеялся. – Тогда я ничего не смогу поделать…

– Потому что ты меня любишь, – добавила Мэй.

– Я тебя люблю. А знаешь, кто мне об этом напомнил? Ты не догадаешься…

– Кто? – прошептала Мэй, приблизив губы к уху Люка и поцеловав в шею.

– Дракон Енси. Это он отвез меня к тебе. Сам бы я не смог добраться. Я несколько раз отдавал Енси приказ поворачивать и возвращаться в Белый город. Меня тянуло сюда, словно я привязан к этим башням. А дракон меня не слушал. Это Енси привез меня к тебе…

Люк обнял Мэй за плечи и прижал к себе, как будто боялся, что его девушка вдруг исчезнет, пропадет, окажется сном или видением. Мэй чувствовала себя счастливой рядом с ним, совершенно счастливой.

– Какой молодчина этот Енси, – сказала она. – А знаешь что? Тхан рассказывал, что драконы могут вступать в новый цикл. То есть имеется в виду не новое рождение, а новый виток развития, эволюция роботов. Представляешь? И когда роботы вступают в этот новый виток, у них меняются задачи. И они уже не воюют, а желают развиваться. Тхан находится в этом новом цикле. Он хочет научиться испытывать те же эмоции, что и у людей. Огорчаться, переживать, радоваться. Любить, наверное… Вдруг и Енси вступил в этот новый цикл? Он ведь несколько раз перерождался в вашей семье, накопил множество информации и мог измениться. Поэтому он стал другим и теперь общается с нами.

– Новое развитие роботов? Я читал об этом в файлах о Белом городе. Наверное, так и есть. Наш Енси родился в новом цикле. Но он ведь всегда был нашим роботом.

– Да, ты прав. Енси всегда был нашим роботом.

Люк улегся прямо на крыше башни, устроив голову на коленях Мэй, и устало замолчал. Его короткие темные волосы казались мягкими и послушными. Перебирая пряди, Мэй спросила:

– Кто тебя подстриг?

– Я сам, – ответил Люк.

– Но ведь ты Всадник пустыни, твои косички говорят о том, что ты летаешь на драконе…

– Волосы мне мешали. И я уже не Всадник, я воин. Я владелец драконов и Белого города. Теперь косички не имеют значения. И старые правила тоже не имеют значения…

– И… – Мэй запнулась на мгновение, посмотрела на сияющий Буймиш и совсем тихо продолжила: – И Настоящая Мать тоже не имеет значения?

Люк ответил не сразу. Приподнялся на локте, повернулся и взглянул Мэй в глаза. После тихо ответил:

– Я не молился Настоящей Матери. Ты же знаешь, роботы ее не признают. Роботы придумали для нас религию войны и мести. Жестокий Бог ветров Хамур – вот кому мы должны поклоняться. Боги и месть, ты же помнишь, Мэй. А Настоящую Мать надо любить. Любить, а не мстить за нее. Это разные вещи…

Говорить больше не хотелось, да и ни к чему были слова. Теперь, когда они вместе, Мэй не сомневалась, что роботам придет конец. Плохим роботам.

Семь первичных ключей послушно лежали в ее карманах. Девятый сервер, надежно защищенный, охранял их от нападений. Второй сервер, где обитали опасные роботы-черви, был окончательно выключен.