Войдя в туалет рядом с выходом на лестничную площадку, Левченко впервые обратил внимание на могильную тишину, царившую в резидентуре. Пирогов с гордостью объяснил, в чем дело. Оказывается, стены, полы и потолки всего комплекса помещений, занимаемого резидентурой, были двойными, а промежутки постоянно «озвучивались» музыкой и пронизывались электронными импульсами. Это гарантировало абсолютную звуконепроницаемость стен резидентуры и делало бессмысленной любую попытку посторонних сил использовать аппаратуру подслушивания. Немногочисленные окна, остекленные матовым оргстеклом, тоже были полностью звуконепроницаемыми и исключали возможность применения любых средств электронной или фотографической регистрации происходящего внутри здания.
Поднявшись по лестнице на одиннадцатый этаж, Левченко и Пирогов оказались в точно таком же коридоре, что и этажом ниже.
В первой слева комнате две переводчицы трудились над кипами краденой документации. Стенная ниша этой комнаты была битком набита радиоаппаратурой, микроволновыми приемниками, аппаратами звукозаписи, телетайпами и прочей электроникой. Здесь перехватывалась информация, исходящая от американских разведывательных спутников и других систем военного назначения, записывались чужие телефонные и радиопереговоры. Резидентура уже давно сумела подключиться к телетайпным линиям японского министерства иностранных дел и записывала все сообщения, передаваемые по ним. Процесс был до такой степени автоматизирован, что с ним управлялся один-единственный сотрудник КГБ, которому были приданы в помощь две офицерские жены.
Еще одно помещение по левую руку показалось Станиславу чем-то вроде музея шпионского снаряжения, многие экспонаты которого он видел здесь впервые. Большая часть вещей была изготовлена явно по индивидуальным заказам в московских лабораториях Комитета. Офицер, распоряжавшийся этими вещами, заведовал и находящейся рядом фотолабораторией. Установленный в ней фотокопировальный аппарат запирался секретным замком, ключ от которого каждый раз надо было получать в секретарской.
Упаковка дипломатической почты, в которой время от времени попадались похищенные детали новейшего японского оборудования и аппаратуры, производилась в большом помещении напротив комнаты электронной разведки. К этому помещению примыкала финчасть. Здесь офицерам резидентуры выдавались порой крупные суммы денег, необходимые для выполнения оперативных заданий. Финчасть требовала отчета только в мало-мальски значительных тратах, начиная со ста долларов.
В Кабинете микрофильмов, выходящем на лестничную площадку, дежурный офицер переснимал стандартные рапорты представляемые сотрудниками после каждой встречи с агентом или по окончании той или иной операции. Снятые на микропленку копии этих документов отправлялись в «центр». Точное время и место встреч с агентурой заранее регистрировались в специальном журнале. Назначая такую тайную встречу или намереваясь пообедать с «нужным человеком», каждый офицер КГБ должен был заглянуть в этот кабинет и удостовериться, не появится ли в том же ресторане и в тот же день и час кто-либо из его коллег, преследующий подобную же цель.