— Но…

— Они стали трупами, как только Крох повесил трубку, — сказал я, стараясь говорить ровным голосом, — если ему не пришлось затратить несколько минут на поиски тихого местечка, чтобы покончить с ними. Это не Голливуд, док, а действительность. Крох уже использовал их. По крайней мере, ее. Он мог посчитать, что между нами нечто большее, чем просто обед в «Антуане», или же понадеяться, что я вообще неравнодушен к молоденьким. В любом случае, Крох хотел, чтобы я услышал ее голос и удостоверился, что он не шутит.

— Но… но это же не означает, что Крох их убил! После того, как изнасиловал…

— Что он еще мог после этого с нею сделать? Или с Муни? Отпустить, чтобы они отправились в полицию? — я покачал головой. — Он хотел быть уверенным, что я приду, независимо от того, окажется ли там он сам. Если он на острове, значит, просто хотел вывести меня из себя. С таким человеком всегда легче иметь дело. Существуют, правда, исключения, в ярости трудно остановиться, но об этом он не подумал. И когда ему Тони уже не была нужна… когда они оба больше не были нужны, он их пристрелил. Я знаю это, и он понимает, что знаю. Это одна из причин, почему он рассчитывает на мой приход.

— Это только ваши домыслы, Поль!

Стараясь говорить спокойно, я возразил:

— Они лежат в песке или в кустах, или в своей машине, если Крох не собирается ею воспользоваться. Или же в Мексиканском заливе, качаются на волнах прилива, если здесь вообще бывают приливы и отливы.

— Но ведь вы не знаете, не можете знать! — возмутилась она.

Она даже и не подумала особо о Муни, о том, что его смерть могла бы означать или же не означать для нее. Ей просто не верилось, она не хотела поверить, что такое вообще может произойти, что два человека могут погибнуть невзначай, только лишь потому, что другому, вооруженному, не нравилось, что они ему мешают, или потому, что сам он хотел этим кому-то помешать.

— Разумеется, знаю, — сказал я. — Знаю, любой профессионал поступит так с заложниками, которые ему больше не нужны. Я бы и сам действовал так в одиночку на вражеской территории, когда такая серьезная работа, как сейчас у Кроха. Зачем тратить время и силы на то, чтобы связывать заложников, вставлять кляп и идти на напрасный риск — вдруг высвободятся, неприятностей тогда не оберешься. Такое годится только в кино, док. В настоящей жизни все знают, как просто избежать хлопот, пустив пулю в лоб. К тому же, я уже говорил, что Крох хочет меня выбить из колеи, взбесить.

— Взбесить, — выдохнула она, — взбесить!

— Вот она. Ее зовут Дарден, как вам известно, — я ткнул пальцем в почтовый ящик. — Номер квартиры 205.

Я задержал на Оливии взгляд:

— Если со мной вдруг что-нибудь стрясется, мало ли что может быть, так книга о шахматах, которую вы одолжили, в моем чемодане.

Я вышел и сел в машину, надеясь, что не был похож на древнего грека, который сулит вернуться со щитом или на щите. Ни малейшего желания совершать самоубийство таким хитрым способом у меня не имелось, но случись самое худшее — это будет не самоубийство. Дело непростое, разумеется. От такого старого профессионала, как Крох, всегда жди сюрприза, пусть у него и не все дома, да и взять агента живым не так-то легко, куда проще застрелить. При сложившихся обстоятельствах я бы с удовольствием доставил его мертвым, но это для меня слишком большая роскошь, этого велено во что бы то ни стало избежать.