— Ты нас в свое кино не заманивай, — сказал Генка. — Мы с тобой в прошлый раз связались, и что? Весь день подметали пол в кинотеатре, а получили по стакану лимонада и по бутерброду! А на фиг нам твой лимонад? А на фиг нам твой бутерброд? Нам пятьсот рублей нужно, колесо на мотике поменять…

Генка кивнул в сторону своего железного коня.

— Все равно вы лодыри, — сказал Жмуркин. — Вам бы только в этом вашем сарае сидеть да штаны протирать!

— А что нам еще делать? — спросил Генка. — Предки наши смотались по путевке…

— В Крым, — уточнил Витька. — Решили дружить семьями…

— А нам с ними неохота ехать, — продолжил Генка. — Они там на пляже будут валяться, а ты хоть вешайся со скуки…

— Ага, так я вам и поверил! — ухмыльнулся Жмуркин. — Предки уехали, а вас оставили одних. Чтобы вы тут друг друга поубивали и полгорода взорвали!

— Ну, не одних, — вздохнул Генка. — Ко мне брат приехал двоюродный. Из Тюмени.

— А меня к Генке на две недели переселили, — добавил Витька. — Мой папахен сказал, что Генка за мной присмотрит…

Оба опять засмеялись.

— А тут этот брат приперся, — оборвал смех Генка. — И вся жизнь насмарку. Не успели мы, можно сказать, полной грудью вздохнуть…

— Он только что из армии, — сказал Витька. — В институт приехал поступать. В морской пехоте оттрубил.

Витька и Генка вздохнули.

— И насквозь испорчен строевой службой, — пожаловался Генка. — Завел дома армейские порядочки: то подъем, то отбой, то дежурство по кухне. Утром отжиматься заставляет, портянки[49] учит наматывать… А чуть что — так сразу щелбан прописывает! А пальчищи-то у него, как у Терминатора!

— Только тут, в гараже, от него и спасаемся. — Витька взял ведро и снова принялся наполнять его опилками.

— Так это вы для брата опилки припасли? — спросил Жмуркин.

Ребята промолчали.

— Это не для него ведро, — сказал Генка. — Это ведро для болвана. Каждый, на кого падает такое ведро, — болван. Вот как ты. На нормального человека ведра не падают…

Витька снова пристроил ведро над дверью.

— А чего у тебя в мешке-то? — спросил он Жмуркина.

— Потом покажу, — ответил Жмуркин.

— Это он старушку-мороженщицу кокнул, — объяснил Генка. — А выручку всю забрал. На Каннский фестиваль[50] рвануть собирается…

— Дураки вы. — Жмуркин повертел пальцем у виска. — И никогда не исправитесь. Болванометры просто…

Витька осторожно проверил ведро над дверью. Ведро держалось крепко.

— Собирались завтра на рыбалку рвануть, — сказал Генка, — да вот колесо на мотике погнули. Теперь обломилось… Придется с братцем все две недели дома торчать… От рассвета до отбоя…

— Скажите мне спасибо! — Жмуркин принял благородную позу. — Скажите мне спасибо, суслики ненадобные! У меня для вас предложение, от которого вы не сможете отказаться!

— Опять? — в один голос спросили Витька и Генка.

— Снова. — Жмуркин вытащил из рукава смятую областную газету.

— Дай я угадаю с одного раза, — лениво сказал Генка. — Конкурс „Дурак дурака“, да? И ты предлагаешь нам с Витькой поучаствовать…

— Вы такие тупые, что наверняка в этом конкурсе проиграете, — ответил Жмуркин. — Даже пробовать нечего. У меня другое предложение, серьезное. — Жмуркин развернул газету и стал читать: — „Небывалый случай произошел с жителем села Чемоданово, механизатором М., в прошлую субботу. Отправившись в лес за вениками, в двух километрах от колхозного овощехранилища он наткнулся на необычное существо. По рассказу М. в существе было более чем два с половиной метра роста, оно было покрыто шерстью и больше всего походило на огромную обезьяну. Увидев М., существо издало угрожающий рык и скрылось в кустах. М. поспешил вернуться домой. Сам он считает, что встретился в лесу со снежным человеком. Следует отметить, что это первый подобный случай в нашей области, раньше снежные люди к нам не заглядывали. Наша газета уже направила на место происшествия журналистскую группу и обязуется информировать читателя о развитии этой истории“.