Один самолёт был повреждён, но пушечный и пулемётный огонь с небольшой высоты обошёлся новыми потерями. Один из 20-миллиметровых снарядов пробил крышу «порше», убил водителя и разнёс приборную панель. Машину срочно ремонтировали, место водителя занял один из десантников. Но главной проблемой оставалась срочная эвакуация раненых.

Шесть человек погрузили в бронетранспортёр «скаут». Старшине Тимофею Черняку Шестаков приказал оставаться у крупнокалиберного браунинга.

— Срочно доставь ребят к нашим. Машина скоростная, гони через степь, я на тебя надеюсь.

— Есть, товарищ комбат, — козырнул старшина. — Кто из медработников раненых сопровождать будет?

Андрей Шестаков поглядел на фельдшера Яценко. Он, конечно, более опытный, хоть и от спирта не просыхает. Но отчётливо понимая, что мало кто вернётся из этого обречённого рейда к немецкому аэродрому, кивнул на Киру Замятину.

— Она с тобой поедет.

— Я и на броне смогу. Пусть Игнатьич в тыл катит. Мне…

Прекращая ненужный спор, комбат обнял Киру и первый раз поцеловал её на глазах у всех в губы.

— Раненые за тобой. Тимофей, забирай сержанта Замятину, время не тяни.

— Бросаешь меня, Андрей? — нервно закуривала папиросу Кира. — Ну, прощай.

Потянулась, чтобы ещё раз поцеловать его, но комбат уже шёл к своему танку. На ходу обернулся, махнул ей рукой.

— Все по машинам!

В кабину грузовика «порше» посадили фельдшера Яценко с его объёмистыми санитарными сумками. «Тридцатьчетвёрку», отремонтировать которую не удалось, подожгли, перегрузив боеприпасы на другие танки. Успели слить и горючее, снять пулемёты — во вражеском тылу всё пригодится.

Батальон уходил на запад. Андрею Шестакову было не по себе. Не попрощался как следует с близкой женщиной, оттолкнул её. Вряд ли им суждено встретиться вновь. Его рейд будет дорогой в один конец, а Кира доберётся с ранеными до наших. Хоть какой-то шанс спасти её.

Старшина Тимофей Черняк — мужик опытный и решительный. Бензина у него достаточно, вооружение хорошее, мотор надёжный. Он сумеет проскочить, обходя опасные участки.

Однако на войне у каждого своя судьба. Зачастую безжалостная и своенравная, которая не любит, когда люди загадывают наперёд.

Бронетранспортёр благополучно обошёл пост на перекрёстке дорог. Вовремя ушёл в сторону, избежав столкновения с немецким танковым взводом, осторожно миновал минное поле. Сильный степной ветер сдул снег с пригорка, и старшина разглядел кругляши массивных противотанковых мин.

Метров двести шагал впереди «скаута», осторожно вороша щупом островки снега, а машина двигалась по его следам. Когда миновали смертельно опасный квадрат, взмокший от напряжения Черняк сбросил бушлат, расстегнул гимнастёрку и жадно глотал холодную воду.

— Может, спирта, Тимофей? — предложила Кира Замятина.

— Хлебнул бы, но выжить хочется. Мне сейчас ясная голова нужна.

Умер один из тяжелораненых. Его выгрузили в снег, слегка прикопали.

— Лежи, браток, здесь, не обессудь. «Скаут» наш перегружен, а нам ещё линию фронта перескочить надо.

Тимофей снова сел на своё место у крупнокалиберного браунинга и махнул механику-водителю: