— До темноты будем находиться в лесу. В течение ночи постараемся преодолеть основную часть пути и выйти для броска к аэродрому. Совещание закончено. Всем по местам, никакого хождения, костры жечь запрещено. Капитану Калугину совместно с Павлом Мельником выставить посты. Напомнить людям, что мы в немецком тылу. Любое ротозейство может дорого обойтись.

Назвать лесом скопление вязов, редких тополей и заросли камыша можно было с большой натяжкой. Спрятать в них семнадцать танков, два грузовика «порше» ибронетранспортёр «скаут» было просто невозможно. Удивительно, что здесь не разместили свою технику или орудийную батарею немцы.

По словам сержанта-проводника, место называлось Шамаева роща.

— Бродяга тут в землянке жил, — рассказывал сержант. — Шамай его звали. В камышах енотов выслеживал, петли на зайцев и куропаток ставил.

— А жители с ближних хуторов здесь бывают? — спросил лейтенант Вася Будник. — У вас гольная степь, а тут хоть какая-то растительность.

— Редко люди сюда приходят. Нехорошее место. Солончак, воды пресной нет. Когда снег растает или дожди пройдут, жидкая глина по колено. Перед войной на тракторе приехали за древесиной, а он утонул, так и не вытащили. Двигатель сняли, а рама до сих пор ржавеет в камышах.

— А чего фрицев здесь нет? Укрытие неплохое для противотанковой батареи.

— Камыш густой. Летом и в морозы так высыхает, что от любой искры загорается. Вязы, вон, почерневшие, но они всё равно растут, а тополя сохнут. Раньше местные за дровами иногда приезжали, а теперь фрицы.

— Так какого хрена ты нас сюда привёл? — выругался Вася Будник.

— Нет других укрытий поблизости. А фрицы не каждый день появляются. Я товарищу комбату докладывал.

— Ты не шпион случайно? — наседал на него рыжий лейтенант. — Знает, куда фрицы приезжают, а наши танки им под нос сунул.

— Дурак ты, рыжий! — сплюнул сержант. — Я под Сталинградом брата потерял, дружков сколько погибло, а ты чушь всякую мелешь. Товарищ комбат Шестаков специально надёжных людей искал, которые здешние места знают.

— Ладно, угомонись! — отмахнулся Будник, но сержант-проводник разозлился не на шутку.

— Чего без дела шатаешься? Была команда по машинам сидеть. Хутор в двенадцати верстах, а там немцы. Патрули по дорогам крутятся.

Лейтенант понял, что может нарваться на неприятность, и развалисто зашагал к своей машине. Его увидел ротный Голиков, бывший начальник разведки батальона.

— Ты чего шатаешься, Василий? Твоё место с экипажем. Всякое хождение запрещено, немцы под носом.

— Да я по нужде выходил, товарищ старший лейтенант.

Но Савелий Голиков что-то высматривал в бинокль, а затем, не обращая внимания на Будника, подбежал к «тридцатьчетвёрке» комбата:

— Немецкий грузовик, Андрей Михайлович!

— Вижу, — отозвался Шестаков. — Тягач «Ганза». Правда, без пушки на прицепе. Не иначе, за дровами фрицы пожаловали. Не удалось нам до темноты отсидеться.

Это был грузовой полугусеничный тягач «Ганза-Ллойд» смассивной кабиной и открытым кузовом. То, что брезент был снят, говорило о том, что он наверняка направляется за дровами. В кабине теснились, кроме водителя, трое солдат, а машина быстро катила по снежной колее к перелеску.