Я втянула носом воздух и с изумлением уставилась на Калину. От него пахло в точности так же. От аромата этого кружилась голова, и началось обильное слюноотделение.

— Смотри мне в глаза! — еще строже велел Калина. — Так пахнет человек, — гипнотизировал он меня взглядом, и я чувствовала, как его воля вливается в меня. — Никогда ты не тронешь человека, будучи медведицей. Таков закон. Мы не звери. Мы высшие особи…

Голос его звучал монотонно и очень строго одновременно. Постепенно в моей голове светлело, и запах уже не казался настолько приятным. Но чувство голода никуда не делось. Впору было вспомнить, что весь день во рту у меня не было маковой росинки. Да и вчера я не помню, когда ела в последний раз.

После этого Калина разрешил мне обернуться и быстренько загнал в жарко натопленную избу, пока я не простудилась. Домик был совсем малюсенький, но зато в нем имелся погреб, откуда Калина уже доставал грибы и картофель. В очаге, над огнем уже дымился котелок.

Вдвоем мы быстренько почистили картофель и запустили его вместе с грибами и луком в кипящую воду. Через полчаса вкуснющая похлебка была готова. Не помню, когда в последний раз ела с таким аппетитом. Но кажется я даже переела, потому что прямо за столом у меня начали слипаться глаза. Быстро соорудив на единственной тут кровати с панцирной сеткой что-то типа постели, накидав туда шкур и одеял, Калина подхватил меня на руки и отнес на нее. Коротко велев: «Спи!», сам он куда-то вышел, прямо как был, голышом, с низом, прикрытым кожаными штанами. Хотела я спросить, куда он и где собирается спать, но сил на это не осталось. Сразу же провалилась в глубокий сон.

Проснулась я от того, что горячая рука легла мне на живот, а со спины прижалось обжигающее тело. Сразу же вспомнила, где и с кем нахожусь. Теперь стало понятно, что искать себе место для ночлега Калина не собирается. Мало того, кажется, он решил разбудить меня для вполне определенного занятия. Рука его поползла вверх, пробралась под эластичный бюстгальтер и накрыла грудь. В первый момент я хотела сделать вид, что крепко сплю и не реагирую. Но стоило только пальцам Калины коснуться сосков, как по телу моему пробежала дрожь, а между ног все сразу же увлажнилось. В последнем Калина убедился, коснувшись треугольника между моих ног, как только стянул шорты. Претворяться и дальше спящей не было смысла. Да и возбуждение мое достигло той стадии, когда стоны сдерживать не получалось.

— Прости, малыш, что разбудил, — прошептал он мне в губы, повернув к себе и нависая надо мной. В отсветах догорающих в очаге углей я видела, как сильно блестят глаза Калины. — Это сильнее меня.

Он прильнул к моим губам, а я решила, что разговор по душам и выведение его на чистую воду подождет до завтра. Этого мужчину я хотела дико, неистово. Едва ли его желание было сильнее моего. Когда наши тела сплелись в любовном танце, я и вовсе забыла обо всем на свете, возносясь на пик возбуждения и падая с головокружительной высоты. Калина не ограничился одним разом, и уснули мы только под утро. Поняв, что смыкаю глаза в то время, как на губах блуждает глупая улыбка, я обругала себя последней слабачкой. Но даже это не помешало мне обнять Калину покрепче и прижаться к нему всем телом. К тому времени очаг совсем погас, и изба потихоньку остывала. Но рядом с ним я не боялась замерзнуть. Ах, почему я не могу тебе верить и любить тебя так же сильно, как ты меня? Но сейчас, засыпая, я могу сделать вид, что в моей жизни все хорошо.