В любом случае, ничего сказать Алексею я не успел, потому что с западной стороны послышались частые выстрелы. Вся наша конная масса встревоженно засуетилась и принялась спешно покидать тесный крепостной дворик. Я пристроился в хвосте свиты царевича, поэтому сумел расслышать доклад примчавшегося со стороны степи драгуна:
– Тимландские драгуны, ваше высочество! Два-три эскадрона, не больше!
– Вперед! – вновь азартно скомандовал второй наследник трона.
– Вперед! В атаку! – подхватили младшие командиры.
Я понимал, что присутствуя здесь, верхом, в отрыве от своего пехотного полка, нахожусь в весьма дурацком положении. Здесь мне не место, я всего лишь отправился вперед для осмотра будущего театра боевых действий и не должен участвовать в кавалерийских сражениях. Но, оставаясь здесь в ожидании подхода своей пехоты, я рискую прослыть чрезмерно осторожным офицером, а это уже равносильно обвинению в трусости.
В этот момент мимо меня промчался Григорянский, командир Зеленодольского пехотного полка, находящийся точно в таком же положении, как и я. И что-то не заметил я в его действиях никаких сомнений. Да и моя лошадка, увлеченная общим потоком, уже мчалась в сторону разгорающегося боя. Эх, была, не была!
Какой-то из эскадронов сумел сохранить порядок и дал дружный залп, но сразу вслед за ним всё слилось в беспорядочную трескотню пистолетных выстрелов. По всей видимости, тимландцы слишком спешили на помощь к подвергшемуся нападению форпосту и не сумели вовремя оценить численный состав нашего отряда, потому и ввязались в бой. Когда же поняли свою ошибку, спастись было уже очень сложно.
Если бы с нашей стороны в столкновении участвовала пехота, тимландские драгуны могли бы спешиться и ввязаться в активную перестрелку, но, столкнувшись нос к носу с родственным, но многократно превосходящим их численно родом войск, вынуждены были палить с седла и, спешно разворачиваясь, спасаться бегством. Не всем это удалось, и наша набравшая ход конная лавина быстро настигла и уничтожила наиболее нерасторопных и невезучих. После чего началась бешеная гонка преследования – видя перед собой спины удирающих врагов, таридийцы мчались всё дальше и дальше, стреляли, кололи, рубили, всё больше распаляясь и входя в раж.
Набравшись смелости, я осторожно приподнялся на стременах в попытке разглядеть происходящее впереди, но увидел лишь сплошную массу всадников, в которой с ходу нельзя было даже отличить своих от чужих. Впрочем, уже в следующий момент я сумел различить выделяющиеся на общем фоне головные уборы улан. А кому, как не им, имеющим под седлом лучших в сравнении с драгунами лошадей и вооруженным легкими пиками, быть в первых рядах преследования?
Слева от нас чуть ли не от самой крепости тянулась отвесная скала, справа виднелся заросший камышом берег то ли реки, то ли озера, а может, и вовсе край болота. И в голову мою одновременно пришли две мысли, на первый взгляд, совершенно не связанные между собой. Во-первых, мне подумалось, что происходи эти события в летнюю жару, я бы ни черта не смог разглядеть из-за поднявшейся пыли. А во-вторых, мы мчались в заданном направлении по местности, весьма ограниченной для маневра, и это не могло не настораживать.