– Оно-то верно, Алексей Иванович, – князь Григорянский в сомнении покачал головой, – но его величество велел соблюдать субординацию.

– А победителей, Василий Федорович, не судят, – заявил Алешка, мечтательно улыбаясь, – как думаешь, Холод, атакуем прямо сейчас?

– Ночью, – уверенно повторил я, – двумя ротами пехоты. Одну переправить выше по течению, другую ниже. К полуночи форпост будет наш при мизерных потерях.

– Фу ты, нудный какой! – досадливо сплюнул царевич. – Как в поход вышли, так прямо не узнаю тебя – пить отказываешься, атаковать с ходу не хочешь. Скукота какая-то!

– Здоровья у меня не хватает пить с вами каждый день, – беззлобно отшутился я, в который уже раз сбивая с толку собутыльников выпячиванием напоказ своей «слабости» – не принято было в местном обществе оправдывать нежелание пить проблемами со здоровьем. Здесь вообще было не принято не желать пить.

– А ты что думаешь, Григорий? – обратился царский сын к Воронцову.

– Да что тут думать, – драгун снова пригладил усы, – пехота с генералом еще на марше, а кавалерия здесь, за леском. До темноты еще часа четыре ожидать, а так уже через час форпост нашим будет.

– Ну так что? – Алексей обвел нас взглядом, полным азарта и предвкушения момента славы.

– Раз решились, нужно действовать, – с неохотой ответил я.

Вот действительно, с чего я взял, что действовать нужно именно ночью? Почему подвоха какого-то жду? Может, всё и впрямь просто – не ждали нас тимландцы так быстро, уверены были, что все дееспособные войска с Федором ушли на силирийскую границу. У меня-то воинского опыта нет, и именно предстоящий бой должен стать моим боевым крещением. Так что, может, и правы господа полковники, стоит ударить напрямик, в лоб.

Кстати, по поводу боевого крещения: легкий мандраж присутствовал, но именно что легкий, не до спазмов в желудке и дрожи в коленках. У Алешки, насколько я знаю, тоже первый бой будет, но у того жажда подвигов и славы совершенно затмевает всякие там сомнения и переживания.

В части помчались гонцы с приказами, Веремееву было отправлено донесение, мол, при рекогносцировке столкнулись с разведкой противника, потому принято решение атаковать немедленно, пока враг не опомнился.

Через полчаса лес наполнился нашими кавалеристами, пехота должна была подтянуться в течение часа, но ее ждать никто не собирался. Мое предложение дождаться, когда туман доберется до нашего укрытия, тоже было проигнорировано – у народа уже адреналин бурлил в крови и ноздри раздувались в охотничьем азарте.

И вот наступил тот волнующий миг, когда красовавшийся в уланской форме царевич Алексей срывающимся голосом скомандовал:

– Пошли!

Зашуршали отодвигаемые с пути ветви деревьев и кустарников, захрустела под копытами сотен лошадей сухая хвоя. Бурлящим потоком мы выметнулись из леса и, преодолев несколько десятков метров открытого пространства, занырнули в туман. Звуки сразу стали приглушенными, но несколько выстрелов, раздавшихся со стороны крепости, всё же удалось различить. Заметили нас тимланцы, не могли не заметить. Эх, а ведь через какой-то час можно было бы всю дистанцию пройти в тумане! Ну к чему такая спешка? Ребячество, которое наверняка обойдется нам в какое-то количество человеческих жизней.