Даже через переводчика. У них совсем другой характер, другой подход. Они — закрытый клуб, в котором своих чужим не продают, даже если он чем-то кого-то и достал. Из самых ярких воспоминаний Сахно поделился за бутылкой красного одним — дракой двух глухонемых в детстве. Эта тихая и жестокая драка запомнилась ему на всю жизнь. Правило было — драться, пока противник не упадет спиной на землю.

Неписаное, это правило словно было частью чего-то врожденного. Глухонемые пацаны только так и дрались. Но обычно без жестокости. В тот раз никто из двоих падать не хотел. Дрались среди деревьев в саду и всякий раз хватались руками за стволы, чтобы не упасть. Когда один все-таки упал, второй — просто присел на траву. Обоим пришлось идти к врачу — так они друг друга измолотили. А причина совершенно нормальная — дрались из-за девчонки. Она тоже стояла рядом. Ее не спрашивали, кто из двоих ей больше нравится. Без нее решили: с ней останется победитель. Прямо поединок времен и нравов Римской империи.

Вечером проголодавшийся Ник спустился в ресторан, оставив Сахно в номере.

Взял у ночного гостиничного старика сардельку и бокал пива. Присел в полутемном ресторане. Огляделся. В этот вечер посетителей было побольше — человек пять. Но ведь и не поздно еще было — начало десятого.

Когда вернулся, Сахно лежал на своей кровати и смотрел мутным взглядом в потолок. В воздухе комнаты витал какой-то знакомый запах из прошлого. Но как ни принюхивался Ник, а вспомнить, что это за запах, не мог.

— Может, принести тебе сардельку снизу? — спросил он Сергея.

Тот попробовал повернуть голову в сторону Ника, но, видно, не хватило сил.

Глаза его были широко открыты, словно он удивился, увидев что-то необычное.

Ник еще раз принюхался. Проступила из таджикского тумана какая-то шумная картинка. «Базар», — вспомнил Ник. И словно пошел в памяти вдоль живописных рядов этого базара, постоянно натыкаясь на этот запах.

— Гашиш!

Подошел к Сахно. Посмотрел в его открытые, но не видящие напарника глаза.

Удивился, подумав, что таджиков гашиш так не вырубал из действительности.

Может, это гашиш плюс красное вино?..

Открыл окно и впустил в комнату сырой прохладный воздух. Дождь уже кончился.

Присел на кровать. Снова ощутил какую-то неопределенность.

«Неужели, — подумал он, — Иван Львович не знал, что Сахно — наркоман и алкоголик? Неплохое сочетание для „ответственной загранкомандировки“!»

Вспомнил о таблетках в кармане джинсовки. Таблетки, чтобы «успокоить»

Сахно, если он станет неуправляемым? Так ведь говорил полковник.

Неопределенность ушла, и Ник понял, что должно произойти. Ведь с помощью Сахно уже кого-то убрали, и Ник это видел, сидя внутри микроавтобуса с мониторами. Просто полковник решил, что Сахно можно использовать еще раз, а потом дать ему руками Ника пару таблеток. Что бы там ни планировалось для них, но теперь было отчетливо ясно, что предстоит кого-то убрать, и это сделает Сахно. Ведь ему это легко, он — неуправляемый наркоман. А потом придется убирать его…

Эти размышления омрачили Ника. Он подумал, каким человеком после всего этого он вернется в Киев? Что в нем сломается? Что изменится?