— Ты еще живой?

— Да, спасибо за беспокойство. Данька далеко?

— Да вон, с Никитосом в игру рубятся. Позвать?

— Да, Ева беспокоится.

Спустя пару мгновений в трубке раздается приглушенное, напряженное:

— Пап? С мамой все хорошо?

Она тут же забирает телефон и повышает голос.

— Знаешь, что Дань. От кого-кого, а от тебя я такой подставы не ожидала.

— Мам, ну не бузи. Ведь хорошо все.

— Хорошо? Ты с чужими людьми, я неизвестно где, а твой непутевый папаша только и может что устраивать клоунады. И когда ты узнал?

— На яхте папа сказал, представляешь как я рад был? Но понял, что если узнаешь ты, то заставишь меня снова бежать.

— Заставишь?! Слов нет, Дань. Судя по твоим словам, я почти Гитлер.

— Мам, ты только не обижайся, я очень тебя люблю, но ведь убежать мы всегда успеем, и ты знаешь, я с тобой куда угодно, просто может стоит остановиться, подумать, поговорить с папой… Тетя Мелисса говорит разговоры очень помогают решить конфликт...

— Ремня бы тебе сынок, — плюхается Ева на диван подпирает подбородок рукой. Тяжело вздыхает. – Завтра приеду, поговорим. Решим, так сказать, конфликт.

— Да ты не торопись. Мы с тобой поговорить всегда успеем, — сказал Данька и Ева отключилась, тупо пялясь в пространство, мимо меня.

— Ева… Ну ведь он прав.

— Ты сломал мне ребенка.

— Я хотел, как лучше. Впервые, наверное за свою жизнь, — сажусь я на диван, и обнимаю ее, пока она тихо льет слезы.

— Да, ты молодец конечно. Просто раньше я была для него авторитетом. Он никогда мне не врал. Я считала, что так будет всегда. Наивно, наверное.

— Ну, не появился бы я, появились бы приятели. Так или иначе, он был стал врать и утаивать, как все нормальные дети. Хотя бы ради того, чтобы защитить тебя.

— Много ли ты знаешь о нормальных детях, — поднимает она заплаканное лицо. – Врать родителями плохо.

— Ну, ты недавно ревела, что твоя правда разрушила твою семью. Так что тут я бы поспорил.

Ева поджимает губы, встает и сжимает кулаки, словно готовая к новой перепалке. Но затем шумно выпускает воздух, со словами:

– Нам бы помыться, как считаешь?

— Да, точно, — вскакиваю я. – Тут кстати есть сауна. Я пока камни нагрею, а ты сообрази нам чего – нибудь перекусить. Лады?

— Лады, — тяжело шагает она на кухню и медленно начинает готовить сэндвичи. Я же тороплюсь и нагреваю сауну, проверяю воду в бочке.

Возвращаюсь на кухню, где Ева уже наливает чай и кивает на стол.

— Садись, пока сыр еще плавленый.

Я тут же прыгаю на стул и почти сразу сметаю три сэндвича, молча наблюдая как медленно Ева дожевывает свой.

— У меня несколько вопросов.

— Хм?

— Я не буду спрашивать откуда ты знаешь Черногорский, язык людей Рашида ты тоже выучил быстро, но вот откуда ты знаешь, как чинить краны, мне интересно. Я еще в тот момент подумала, что сейчас он себя выдаст, но ошиблась.

— Даже не знаю, оскорбиться или возгордиться.

— А варианта просто ответить, нет?

— Я по-твоему беспомощное чмо?

— Ну, когда я пришла в твой дом работать, именно такое впечатление ты произвел.

— Так там народ работал. Зачем я буду их хлеб отбирать?

— Ну, может быть. Но где – то же ты должен был научиться.