— Убирайся, — шиплю я.

— Выйди, если не хочешь, чтобы Дани нас видел. Вряд ли он будет рад узнать, что ты отборная блядь. Помнишь? — играет он бровями, а я мельком смотрю на спящего сына и силой выталкиваю Ильдара за дверь.

— Ко мне нельзя прикасаться! — напоминаю гордо, а Ильдар хохочет и подхватывает мою косу.

— Нельзя было до обряда… Но, как ты поняла, теперь тебя ничто не защитит. А у нас с тобой давно невыясненные отношения.

— Отвали, — хлестко бью его по руке, за что мне тут же прилетает по щеке. Глупо ждать помощи Харитона, скорее всего, он просто ушел из дома и вернется послезавтра в смену Абдула.

Удар Ильдара отбрасывает меня к стене, я больно ударяюсь плечом, но рукой зажимаю рот, чтобы не вскрикнуть.

В руке Ильдара мелькает нож, и я внимательное смотрю в блеклом свете на выточенную сталь.

— Ну что? По-хорошему или по-плохому?

Странные ощущения, но в темноте все кошки серы. А сдаваться и идти на поводу своих страхов мне больше не хочется. Хочется дать себе по лбу за прошлую слабость рядом с этим животным. Но больше я этого допустить не могу.

— По-плохому. С такими, как ты, всегда только так.

Он скалится, вызывая почти отвращение, и подносит нож к моей груди, ведет, касается соска, а я не двигаюсь, пока он ведет кончиком все ниже, продолжая смотреть в глаза. Но стоит ему опустить взгляд, как внутри что-то щелкает. Разум затуманивается, в нем остаются только пятна. Черные. Красные. Желтые. Золотые. Среди всего этого хаоса я слышу свое имя. Снова и снова. Путы держат меня, а с рук течет что-то теплое.

— Ева, Ева, все, все кончилось.

Харитон. Он прижимает меня лицом к своей груди. Какой он все-таки потрясающе высокий и большой. С ним ничего не страшно.

Стоп!

Я отталкиваю его довольно сильно и замечаю в руке нож. Нож Ильдара.

Мысли в голове круговоротом, в висках стучит, и я поднимаю руки к лицу, замечая на них кровь.

Сделав шаг назад, наталкиваюсь на что-то твердое.

Ильдар. Оборачиваюсь и ахаю.

— Он не… Он не… Это я сделала?

— Это сделал я.

— Не обманывай меня! Прекрати мне врать! — поворачиваюсь к Харитону, а он так близко, что я различаю каждую ресничку. — Не ври мне.

— Ты не специально. Ты защищалась. Но это неважно, потому что никто не должен знать, что это сделала ты. Сейчас пойдешь, вымоешь руки, снимешь эту одежду и отдашь мне. Дальше будешь спокойно ждать.

— Ты допустил все это, Харитон. Ты допустил, чтобы нашего сына порезали, как ты мог.

— Будем разбираться сейчас или когда выберемся?

— А мы выберемся?

— А ты хочешь остаться с Рашидом?

— Да пошел ты.

— Все. Иди, пока еще кого-нибудь не убила.

Одна в комнате я вспоминаю, как свернула шею собаке. Просто потому что она укусила моего сына. И с Рашидом так вышло. Я даже толком не помню, как смогла отобрать нож. И сегодня. Я опасна для людей, боже.

— Ева, — шипит за спиной Харитон. — Живее!

Я торопливо скидываю одежду, которую он тут же подбирает. Затем иду к шкафу, беру другое платье, в котором обычно сплю, и иду мыться в душе. В груди тяжело, слезы смешиваются с каплями, стекающими по телу. Я не знаю, что думать о себе, Харитоне, как уберечь Данила.