— Заберет? — напрягается Данил.

Я стараюсь показать взглядом, чтобы он не задавал вопросов, не провоцировал, но, очевидно, он ждет немного иного, раз снова спрашивает:

— Как это заберет?

— А мама тебе не сказала? Ее заберут, а ты никому не нужен, кроме нас и нашей семьи. И я бы сказал, твоя мать не была против.

— Что ты несешь?! — не выдерживаю я.

— Этим расистам не нужны такие, как мы. А вчера ты стал одним из нас.

— Данил, не слушай его. Он хочет настроить нас друг против друга.

— Да я-то что? Просто говорю правду. Вчера здесь был твой отец и сказал, что ты ему не нужен. Нужна только мать.

— Прекрати! — шиплю я, поднимаю сына, который становится слишком вялым. — Не слушай его!

— Я не слушаю, все нормально, мам, — смотрит он на меня, но я вижу, что Рашид посеял сомнение. И теперь медленно, но верно, оно будет прорастать, заглушая веру в отца. Надо было сказать, что Абдул — это папа. Надо было.

Но, словно окончательно марая меня грязью и не давая прошептать самое важное, в дверь стучат.

— Ну?!

В кабинет влетает один из людей Рашида с побелевшим, если можно так сказать, лицом.

— Нашли Абдула. Он мертв.

Меня словно в прорубь окунают. Руки немеют, пальцы отпускают Данила, который тоже в шоке. Ведь Абдул стал ему другом. Только он не знает, что мертвым может оказаться не только его друг, но и настоящий отец.

Ноги подкашиваются, и я не понимаю, как вообще получается дышать. А если это Харитон? Если это Харитон?!

— Тело где?

— Привезли. В гараже.

— Дани, иди к себе.

Сын беспрекословно исполняет приказ, еле передвигая нонами, а я смотрю вслед ему, Рашиду, который ждет у двери, что я выйду за сыном, но мне нужно убедиться. Еще больше переживаний не выдержу. Я должна знать правду

— Можно мне с тобой?

— Со мной? Куда?

— Посмотреть на тело. Вдруг… — Зачем я это говорю? Зачем? — Вдруг это не Абдул и тебя пытаются обмануть?

— Вот как? Ну что ж, пойдем.

Это был не он. И как бы я ни злилась на Харитона, была бесконечно счастлива увидеть, что все в этом человеке настоящее. Особенно весьма дряблый живот, тогда как я сама недавно трогала кубики Харитона.

— Ну что? Не пытаются меня обмануть? — пробасил сверху Рашид, и я покачала головой. Больше мне здесь сказать было нечего.

— Я могу идти?

— Да, конечно, — лыбится он, но вдруг говорит. — Да, кстати. Мне тут передали, что мой сын Дани хочет жить отдельно от своей матери.

Этот день никогда не закончится, да?

— Ты врешь.

— Можешь спросить его сама, если он тебе откроет. Проводите ее.

Я немигающим взглядом слежу за Рашидом, затем за охранником, который ведет меня по коридору первого этажа. Не могу поверить, что он не послушал меня. Неужели так быстро потерял надежду на Харитона? А я? Разве я верю в то, что он нас спасет? Что выстоит этот бой? Разве могу ему доверять? Разве я когда-то могла кому-то доверять, кроме самой себя?

Мне нужен не мужчина, эго которого раздуто до невообразимых размеров. Мне нужна женщина. Мать.

— Отведите меня к Латифе, — перед дверью торможу я. Охранник недоумевает. Смотрит на дверь, за которой мой сын. Скорее всего, отменно играет свою роль. Но мы здесь две недели, и я устала играть и притворяться. Устала ждать, когда план Харитона выгорит. Мне нужно действовать самой. — Она меня ждала.