— К Рашиду Мурадовичу, быстро, — приказываю я, придумывая на ходу. Страх, что все произошло без меня, буквально скручивает изнутри. И только силой воли удается держаться и не начать биться об стену, чтобы прекратить этот гул.

— Зачем? – тут же прикрывает его Ева. Занятие только вечером.

— Так нужно. Отойди.

Данила сам выходит вперед и движением руки успокаивает мать. И стоит только выйти ему за дверь, как я веду его по коридору, который идет к кухням.

— Скажешь, что проголодался, — шепчу я. – Что вчера произошло? Тебя трогали?

— Нет. Просто говорят какую-то из служанок застукали за чем-то плохим и провели обрезание.

— Обрезание девушке? А что там… — до меня медленно доходит, но картинка представляется ярко. Обрезать девушке можно только клитор, который по некоторым слухам мешает исполнять заветы Корана. – Только этой девушке?

— Ну она перед процедурой заорала, что не одна такая, что многие девушки… Слово такое. Выговорить не могу.

— И не надо.

— В общем Рашид взбунтовался и потребовал после моего обряда провести всем девушкам обрезание, если они не хотят быть убитыми.

— Пизд… Пипец, короче.

— Это да. Я хотел защитить девушку, но меня отвели в комнату.

— Ты никогда не сможешь спасти всех.

— Смогу, если стану наследником. Ты сам сказал, что после обряда я стану официальным наследником и мое слово будет что-то значить. Верно?

— Верно, — жду я возле кухни, пока он съест свой плов, и веду его обратно.

— Абдул? — меня всего передернуло, но я киваю. – А это значит, что я перестану быть сыном своего отца? Харитона. Он так и не пришел за мной. А я верил. И маму убеждал.

— Он придет. Будь уверен. Сейчас главное – ни во что не суйся.

— Это я помню. Почему ты нам помогаешь?

— Хватит болтать, иди готовься к тренировке.

Когда я открываю дверь в комнату, пропуская его, на глаза попадается заплаканная Ева. Хочется успокоить ее, сказать, что ничего страшного не произошло. Но я не стану. Сейчас и до самого обряда никто не должен даже заподозрить, что мы связаны.

Остается только дрожать внутри от грядущей стихии, которая либо даст покой, либо уничтожит все на корню. Хорошо, что есть Самсонов, который наготове со своими людьми. Но штурм любого здания ни к чему хорошему никогда не приводил. И начинать семью с моря крови – тоже не самое верное решение. Я верю в Данилу больше, чем в себя. Он выдержит все, даже не пикнет, а вот насчет Евы не уверен. Можно было, конечно, сказать ей, как все будет происходить на самом деле, но ее истерика будет нужна для правдоподобности, чтобы ни у кого и в мыслях не промелькнуло, что это все ловушка для всех обитателей дома Ибрагимова.

Но все это, конечно, хорошо на словах. Но даже моя уверенность в успехе буквально стала таять на глазах, когда в дом в назначенный срок начали собираться гости. Их пропускают по особым приглашениям. Охраны столько, что даже мышь не проскользнет. А штурм такого количества боевиков будет просто самоубийством. Сама Ева, облаченная в светлое, как и большинство женщин нервничает и часто заламывает руки, почти не отходя от Данила. Сам он, тоже во всем белом, проходит ряд испытаний, цель которых – выявить, достоин ли он стать настоящим сыном этой семьи.