Впрочем, на этом моя инициатива заканчивается. Свят догоняет в секунду и подхватывает меня на руки. Снова целует, стараясь не упасть. Я отвечаю. Так, как только могу. У нас обоих будто сорвало застарелую плотину. Изо льда, грязи и боли. Не знаю, что будет дальше. Но сейчас мы предельно искренни друг с другом.

На кровати только покрывало из грубой и холодноватой ткани. В комнате нет никак ламп. Лишь верхний свет, который мы не зажигаем. Нам светят огни улицы и луч света из-под двери. Но кажется, я вижу и чувствую каждую черточку своего повзрослевшего мужчины.

Да, он поменялся. Я даже нехило робею, когда дело становится совсем серьезным. Когда между мной и его руками уже нет преград. А под своими пальцами чувствую его крепкую возмужавшую фигуру. Когда в ноздри проникает его элегантный и одновременной такой дикий запах. Я сразу понимаю, насколько сильно он желает. И от этого тоже робею.

Но и во мне просыпается что-то новое. Уже не такое юное, трепетное. Но более сильное в разы. Я хочу всего, что происходит, до дрожи. До бешеного пульса. И в то же время знаю — тут не инстинкты. Так сильно жажду я только его.

Наше дыхание проходит забег и взрывается. Нахожу щекой его плечо. Укладываюсь. Свят переплетает наши пальцы. Он набирает воздух, чтобы что-то сказать. Но я перебиваю.

— Давай не будем сейчас ничего обсуждать, — прошу внезапно для себя.

Свят находит губами мою макушку.

— Хорошо.

Какое-то время мы молча смакуем тепло друг друга. Потом украдкой идем в основную часть дома. Разбредаемся по душевым. Спать Святослав остается в своем кабинете. А мне почему-то кажется, что будет неловко смотреть утром ему в глаза.

Мне действительно неловко. Хотя начало дня выдается активным.

Во-первых, дочка взбудоражена и рада нас видеть. За вечер у нее и «деточки» накопилась куча новостей, которую надо рассказать. Я даже не могу улучить момент и попросить Свята о разговоре про свою новость. Мне нужно сообщить об угрозах. Получается ведь, навредить хотели и ему.

Но все это так и висит в воздухе. Не при маме с Алькой же говорить.

— Хорошо, мне теперь не нужно ходить на приемы, — говорит за столом мама, — прости, Господи.

— Да, я как будто окунулась в прошлое, — киваю.

Святослав занят разговорами с дочкой. Несмотря на всю суету, сегодня мне особенно приятно на них смотреть. Все же я рада, что он хочет официально признать ее.

Даже оладьи из манной крупы, которые приготовила мама, сегодня особенно вкусные. Алька выпросила у нее вчера эти «облачка», как она их называет. Теперь вся перепачкалась в них и сливовом варенье, доказывая что-то там папе.

Аверину почти некуда вставить слово. Он только может вытирать дочке щеку салфеткой.

На этом занятии его и застает звонок в ворота.

— Я даже подозреваю, кто это, — ворчит Свят.

Костя, конечно же! И чувствую, ему сейчас достанется. У нас большая и своеобразная семья, так что в неглиже мы к завтраку не спускаемся. Но все же должны быть какие-то границы. По нормам… А так-то положа руку на сердце, сосед меня не напрягает.

Вот только сегодня он что-то без настроения. Рассеянный какой-то.