У Святослава расширяются глаза. Так, надо бы вмешаться.

— Костя, — привлекаю внимание страдальца на себя, — во-первых, ты поступил очень благородно, и не нужно себя оскорблять! Второе, попробуй выдохнуть и успокоиться. Я все же сделаю тебе кофе.

— Козырев, а у тебя точно с ней было?

Свят в мужском стиле хочет выяснить все факты.

— Да было… Я уже вспомнил. Узнал по родинкам.

— Класс!

Аверин с сарказмом вскидывает большой палец вверх. Я возвращаюсь с горячей чашечкой. Передаю ее Константину. Тот сразу припадает губами.

— Может быть, произвести еще один тест? — говорю доброжелательно.

Костя делает еще один жадный глоток, отставляет чашку на плоский подлокотник.

— Он будет отрицательным и? Я должен буду выгнать их и забыть как страшный сон?!

Парень горячится. А мне хочется как психологу спросить — что хочешь ты сам? Хотя, наверное, если бы он знал, не сидел бы в девять утра у нас с самым обескураженным видом.

Смотрю на Святослава. Тот почему-то от последней фразы друга примолк.

Святослав

Костя практически озвучил те мысли, которые кружили у меня в голове несколько недель назад. Вера сказала, что Аля — моя дочь. А я испугался… что это неправда.

Нет, Вера действительно не умеет врать. Но насколько я тогда знал, у нее быстро начался роман с «подходящим молодым человеком». Сын друзей, идеальная партия. До меня эту информацию донесли быстро. Ее отец постоянно держал меня на мушке.

Я не боялся его. Вообще единственная эмоция, на которую я был способен после разрыва с Верой — тревога за своих близких. Да и за саму Веру тоже. Поэтому я пошел на условия Солонина. Потому изо всех сил старался встать на ноги.

И больше не никогда чувствовать себя слабым.

После известия о романе, а потом и помолвке Веры я не планировал навязываться ей. Даже был рад за нее в каком-то извращенном смысле.

И вот теперь передо мной стоял ребенок, который в теории мог быть результатом той самой «идеальной связи». И что бы я сделал, узнай про это? Сказал бы — девочка, я не твой отец? Держался бы от них подальше? С первой встречи я понял, что сделать это не смогу. Потому и не хотел никаких тестов.

Сейчас знаю, что не было никаких помолвок и других парней. И что большая схожесть Альки с моей сестрой в детстве мне не показалась. Теперь я во всем уверен. А вот мой лучший друг нет.

Вера в своей манере постаралась окружить страдальца заботой. Но кофе и добрые слова не поставят Козыреву мозги на место. Ему, похоже, стало лишь немного легче от того, что он выговорился. Кофе даже не допивает. Поднимается с дивана.

— Ребят, спасибо. Вы — лучшие. Пойду к себе. Сорри, что вломился прямо с утра.

— Костя, может быть нужна какая-то помощь? — Вера вскакивает. — С малышом… Или…

Она сама не знает, с чем.

— Вер, я был бы рад, если б ты как-нибудь заглянула. Посмотрела что ли по-женски…

Вера оглядывается на меня.

— Как-нибудь придем вместе. Не все тебе сюда бегать.

Я не собираюсь сюсюкаться с Козыревым. Когда он зашел со скорбной физиономией, я задергался. Думал, что-то с его семьей. А тут нет никакой катастрофы. Меньше гулять надо было с «проверенными».