И вот мы с мамой сидим на скамье под липами и рыдаем, и тут из дверей филфака появляется наш незабвенный Илья Ильич Толстой, руководитель нашей группы по изучению сербскохорватского языка и литературы, раздраженный и суровый до крайности, что делало его еще больше похожим на его великого деда, и говорит:

– Вам придется подписать направление, которое дает госкомиссия, иначе они вас изничтожат. Устроят грандиозный скандал, исключат из комсомола и выгонят из университета с волчьим билетом. Никакие мои доводы относительно ваших литературных способностей не помогли. Председатель госкомиссии так и сказал: «Яблочко от яблоньки недалеко падает! Вот пускай ваша такая способная выпускница и едет под Барнаул в начальную школу учить детишек русскому языку. Как вы думаете, справится она с этим почетным заданием?!»

Словно во сне, по крутой лестнице старого здания МГУ кое-как доползла я до третьего этажа, где заседала госкомиссия, ответила на какие-то вопросы и подписалась под всеми бумагами – «Т. Вирта».

С некоторых пор, в какое бы окошечко ни сунула я свой студенческий билет с этой фамилией, на меня пялились квадратные глаза, как на какое-то пугало...

Конечно, у нас в стране сын за отца ни в коем случае не отвечал, это хорошо усвоили себе тысячи и тысячи сосланных детей и жен репрессированных, вот и я попала в их число...

До начала учебного года, когда я должна была отбыть под Барнаул и приступить к своим обязанностям, оставалось совсем немного времени. Не сомневаюсь, что там я бы встретила прекрасных отзывчивых людей и сумела бы как-то приспособиться к своей новой жизни, однако в те годы разлука с моими близкими и отъезд из дома в неведомую даль представлялся мне каким-то ужасным наваждением, грозившим захлестнуть меня с головой.

К счастью, друзья не оставили меня в беде.

– Это что же такое получается! – кипела негодованием Эстер Давидовна Катаева, мать моей подруги Жени. – Мужики будут б...вать, а над нашими детьми будут издеваться?! (Эстер Давидовна, конечно же, имела в виду моего отца, который ушел из семьи и тем самым, по ее мнению, навлек на себя все последовавшие за этим беды.)

Возмущение своей жены разделил Валентин Петрович Катаев. Он отправился к Вадиму Михайловичу Кожевникову – в то время главному редактору журнала «Знамя» – и убедил его послать запрос в Министерство просвещения РСФСР, где находились мои документы, с просьбой направить на работу в редакцию такую-то и такую-то выпускницу МГУ младшим литературным сотрудником.

В Министерстве просвещения в то время состоял в наблюдательной комиссии член-корреспондент АН СССР Андрей Владимирович Щегляев, известный ученый, отец моей подруги Тани и муж Агнии Львовны Барто. Я была тогда самым тесным образом связана с этой семьей и пользовалась ее покровительством и поддержкой. Андрей Владимирович извлек мои документы из недр Министерства просвещения, и я была отозвана оттуда на работу в столичный и в то время весьма популярный журнал.

Так я оказалась в редакции «Знамени». Можно сказать, удача мне не изменяла, поскольку на своем новом рабочем месте я попала под начало одной легендарной женщины – Софьи Дмитриевны Разумовской, жены Даниила Семеновича Данина, знаменитой «Туси», как некоторые избранные любовно ее называли. «Туся» была выдающимся литературным редактором и славилась тем, что умела выгребать все лишнее из литературного текста, а остальному, пользуясь своим безошибочным вкусом, придавать надлежащий, удобочитаемый вид. Кто только – от начинающих авторов и до маститых корифеев – ни мечтал попасть на аудиенцию к «Тусе», с царственным видом восседавшей на нашем ободранном редакционном диванчике, где она принимала бесчисленных посетителей... Разговаривать с ней было все равно что держать экзамен по литературе – Софья Дмитриевна цитировала классику целыми абзацами и в своей речи употребляла возвышенные выражения и слова, придавая их пафосному звучанию какую-то особенную мягкость и очарование. Она была неотразима в своей неподражаемой женственности и совершенно сознательно пускала ее в ход для укрощения особенно строптивых авторов. Ее боялись, но и боготворили, если кому-то с ее легкой руки удавалось быть опубликованным в «Знамени».