– Выясним, золотце мое, выясним, не волнуйтесь. Что вы еще знаете о… гм, вашем приятеле?

– А того, что я уже сказала, мало?

– Вы с ним давно… имеете близкие отношения?

– Какое ваше дело?! – возмутилась Елизавета. – Какое это имеет значение?

– Для вас действительно никакого, – согласился капитан, продолжая оценивающе разглядывать – буквально раздевать глазами! – Елизавету. – А вот для вашего мужа очень даже большое значение имеет. – Он многозначительно и цинично подмигнул девушке. – Теперь только от вас, Елизавета Романовна, зависит, выйдете вы отсюда или нет.

– Не поняла, – искренне удивилась Лиза. – Как это – от меня? Почему от меня? Разве я в чем-нибудь виновата?

– Будете выгораживать своего… м-м, сожителя – разделите его участь. Понятно? То есть станете соучастницей убийства. А это означает – прощай свобода, работа, карьера. Понятно?

– И что же я должна по-вашему говорить? – стиснула зубы девушка, переживая приступ внутренней дрожи.

– Умница, – расплылся в улыбке капитан. – Ничего особенного от тебя не потребуется, надо только сказать, что видела, как к дому вашего… Крутова подъезжали на джипе какие-то люди, а он в разговоре с тобой нечаянно упомянул склад ГСМ.

– И все?

– И все. Как видишь, безобиднейшая информация. Мы подружимся?

Елизавета покачала головой, внезапно успокаиваясь, смерила красивого самоуверенного милиционера презрительным взглядом.

– Какая же вы все-таки сволочь!

Капитан вздрогнул, перестал улыбаться, хищно раздул ноздри, сказал вкрадчиво:

– Напрасно ты ерепенишься, шлюха. Посидишь денек-другой с проститутками и воровками, поумнеешь. – Он вдавил кнопку вызова дежурного на столе. – Симачева ко мне!

На пороге возник бочкообразный краснорожий милиционер, с которым она дожидалась начальства.

– Во вторую ее.

– Там же… – начал краснорожий.

– Во вторую, я сказал! Пусть поизучает изнанку жизни, ей это будет полезно. А завтра… – капитан не договорил.

В кабинет без стука вошел высокий, крепкого сложения молодой мужчина с коротким ежиком волос, в дорогом костюме и при галстуке. Губы у него были тонкие и прямые, подбородок тяжелый, глаза стального цвета – просто образец мужской силы и обаяния. Это был Георгий Мокшин, муж Елизаветы. Он махнул рукой телохранителю, чтобы тот остался за дверью, небрежным жестом приказал выйти сержанту, подождал, пока тот покинет кабинет начальника ОВД, и проговорил не терпящим возражений тоном:

– Я ее забираю, Евгений Сергеевич.

Капитан нахмурился, бросил в рот сигарету.

– Рад бы помочь, Георгий, да не могу, она под следствием.

Мокшин мельком посмотрел на замершую, потерявшую дар речи Елизавету, тоже достал сигареты; он курил дорогие «Галуаз».

– Ты же знаешь, Сергеевич, что она не виновата. А начнешь допрашивать, шить дело, всплывет моя фамилия. Мне же это ни к чему. Ситуация понятна?

– Черт! – сморщился начальник ОВД. – Мне приказано этого молодца… – он посмотрел на Лизу и умолк. – А улик нет, кроме оружия. Мы обнаружили у него пистолет и вот эту штуку. – Капитан достал из свертка, который принес, нож в форме летучей мыши и бросил на стол.