Впереди, в зыбком степном мареве неожиданно показались какие-то строения, а на проглянувшей синью из-за ивовых зарослей реке – суда, судя по размерам – торговые. Павел протер глаза и нагнал своего степного приятеля:

– Что, друже Игдорж, приехали? Сарай там?

– Сарай, – не поднимая век, степняк улыбнулся столь же невозмутимо, как улыбалась тысячи лет подряд каменная баба, воздвигнутая неведомым народом в неведомо какие времена. – Строится город. Красивый будет, да-а.

– Что-то не похоже, что строится… – хмыкнув, Ремезов тут же осекся – что ж он ожидал там, впереди, увидеть – подъемный кран и группу гастарбайтеров?

Гастарбайтеры, однако же, не замедлили появиться, да и весь город надвинулся как-то очень быстро – только что тянулась по сторонам степь, и вот, на тебе, уже – без всяких стен да ворот – дома, сады, мощеные улицы. И гастарбайтеры – русские мужики, каменщики во главе с артельным-прорабом, видавшим вилы малым с черной окладистой бородищею и загорелым до черноты лицом.

– Эй, Микола, Карась! – уперев руки в бока, деловито распоряжался артельный. – Там вон погуще раствора кладите – хозяин наказывал, чтоб крепка стенка была!

– Здоровы будьте, православные, – проезжая мимо, весело крикнул боярин.

Каменщики – те, кто оказался к кавалькаде поближе – разом поклонились:

– И ты, господине, будь здрав.

– В рабстве, почитай, здесь, в полоне? – не удержавшись, поинтересовался молодой человек.

Артельный гулко расхохотался:

– Ране были в полоне, а топеря – на заработках. Деньгу хорошую зашибаем, не жалуемся.

– Ну, Бог вам в помощь.

Помахав артельным рукой, Павел хмыкнул: а ведь точно – гастарбайтеры, угадал!

Прогрохотав копытами коней по широкой площади, окруженной приземистыми домами и строящимся – по виду, православным – храмом, всадники свернули на неширокую улочку, что вела вниз, к пристани, тоже все еще строившейся, точнее сказать – расширявшейся. Туда, к покачивающимся на зыби судам и поехали, спешившись на узких деревянных мостках.

– Тут останьтесь, – спрыгнув с коня, быстро распорядился Игдорж. – Ждите. А мы с гостем пойдем.

– Дядюшка! – юный Бару взмолился вдруг чуть не плача, – А можно и я с вами, а? На ладью посмотреть хочется.

Бросив на племянника хмурый взгляд, найман неожиданно смилостивился и махнул рукой:

– Ладно, иди. Только морду от грязи вытри… Да не конскую – свою!

Бару проворно утер лицо рукавом и поспешил следом за Игдоржем и Павлом. А те уже подходили к большому и широкому судну с зеленой, украшенной затейливыми узорами, кормою. Ремезов, честно сказать, несколько недоумевал – не думал, что еще и на корабле плыть придется.

– Нет, друг, не поплывем, – словно подслушав мысли, найман вдруг обернулся. – Здесь тот пройдоха живет, торговец. Прямо на ладье и живет, да-а.

– Что, у пройдохи дома своего нету? – удивился боярин. – Какой же он тогда пройдоха?

– Дом он, друг Павел, строит. Каменщиков по пути видал? На него стараются… Эй, хэй! – приложив ладони ко рту рупором, громко позвал степной рыцарь. – Есть тут кто-нибудь?

Ремезов, Яцек и Бару с любопытством рассматривали корабль, производивший весьма солидное впечатление. Не «Титаник», конечно же, но и не убогая ладья-однодревка. Широкое, с высокими нашивными бортами, судно – такие назывались насадами, однако у этого имелась еще и палуба, и весьма вместительные трюмы, а вот мачты что-то не было видно – видать, опустили, положили вдоль борта, да и не особенно-то нужна речному судну мачта, на веслах-то куда надежнее… только где тут весла? Нет их, похоже… Ага! Это ж баржа, а двигают ее впряженные в лямки бурлаки или даже волы – что вернее.