– Только, когда обман вскроется…

– А вот с этим я уж сам разберусь, уважаемый, – твердо заявил Ремезов. – О том уж не беспокойся.

– Якши, – погасив хитрые глазки, кивнул торговец. – Тогда будь завтра с утра у моего строящегося дома, это…

– Я знаю, где.

– Там увидишь людей, воинов, они о тебе будут знать – с ними и поедешь.

Ильчит-караим, несмотря на всю свою сомнительную славу пройдохи, а, может быть, и благодаря этому, не обманул – завидев подъехавшего боярина, толпившиеся у ворот строящегося дома воины вскочили на коней, старший – могучий усач в сверкающих на солнце доспехах из полированной кожи – спросил у Павла его имя, и, удовлетворенно кивнув, махнул рукой – поезжай, мол, следом.

Золотя крыши уже построенных зданий, вставало солнце. Утренняя туманная дымка, съеживаясь, сползала к реке, таяла, словно снег под теплыми весенними лучами, радуясь предстоящему погожему дню щебетали в придорожных кустах птицы. С утра еще было не жарко, да и ехать пришлось не так уж и долго, по прикидкам Ремезова, часа два всего лишь. Он даже не успел опорожнить данный в дорогу Игдоржем турсук с бражкой, как вдруг, впереди, за ивами, показались невысокие шатры, меж которыми, в центре, виднелась ослепительно-белая юрта-гэр, простая, безо всяких узоров и украшений – лишь синий бунчук на высоком, воткнутом в землю шесте. Вокруг гэра дымно горели костры, у полога стояли семеро дюжих нукеров с обнаженными саблями и в сияющих шлемах, рядом, на лугу, паслись кони.

Не доезжая до гэра, спутники Павла спешились и весь остальной путь проделали пешком, вскоре остановившись около казавшихся безмолвными статуями нукеров. В их шлемах и саблях отражалось солнце, а в узких глазах стояла решимость уничтожить любого, дерзнувшего нарушить покой любимого военачальника. Впрочем, вряд ли такой охальник сыскался бы, старого Субэдея уважали не только в Улусе Джучи.

Простояв так около часа и не выказывая – как и все – никакого нетерпения, Ремезов, наконец, заметил, как полог дернулся, и из белой юрты вышел невысокий человечек в скромном синем халате-дэли и черной китайской шапочке с белым шариком на макушке. Обойдя по очереди всех прибывших, человечек что-то негромко спрашивал, подошел и к Павлу:

– Ты – урус? Русский?

– Да. От кераита Яглык-камчи.

– Угу, угу, – китаец (или кто он там был) согласно покивал. – У Яглыка много русских, да. Входи – господин давно ждет от Яглыка вестей! Впрочем, не только от него. У всех спрашивал, спрошу и у тебя – не встречал ли ты по пути киданя Суань Го?

– Такого не знаю, – лениво пожал плечами боярин.

– Жаль… Что же – следуй за мной, русский.

По очереди обойдя вслед за своим провожатым все девять костров, по монгольским поверьям, очищающим от всех дурных мыслей, Ремезов оказался перед белым гэром и, надо сказать, немного заволновался. Как пройдет встреча? Удачно ли? А, может быть, старый полководец разгневается за ложь и просто не станет ничего слушать, сразу велит казнить? Такое тоже могло быть.

– Ну, что ты стоишь, русский? Входи.

Войдя в полутемный шатер, молодой человек далеко не сразу смог разглядеть его хозяина, знаменитого монгольского полководца, военного гения, которому были многим обязан еще Чингисхан, не говоря уже о Бату.