Молодой человек огляделся по сторонам и прислушался. Не может же быть так, чтоб Маша с Яцеком сидели бы в полной тишине, наверняка разговаривали сейчас о чем-то, а то и вполголоса пели песни, спать-то вроде бы рановато еще. Хотя нет, для этой эпохи – в самый раз. И что – храп теперь слушать? Так Маша не храпит, а Яцек… черт его знает, наверное, нет, юн еще слишком для храпа.

Чу! Павел навострил уши: показалось, что кто-то вскрикнул. Быстрый, сразу же умолкнувший крик… похоже, кому-то поспешно зажали рот. Вон там! Вон в той стороне! За брединой.

Отводя руками ветки, боярин бросился в заросли, продираясь сквозь густые и колючие кусты… малина это была или шиповник, или, может быть, дикий крыжовник – обдирая в кровь руки, Ремезов выбрался наконец на небольшую полянку… и даже не успел перевести дух, чуть было не словив грудью нож!

Хорошо лежавший в траве Яцек успел крикнуть, предупредить, а то бы… Уклоняясь, Павел резко дернулся влево, и брошенный плюгавцем Трегубом нож улетел в заросли, не причинив Ремезову никакого вреда. А ведь мог бы! Запросто.

– Ах ты ж гнус колхозный! – заметив привязанную к старой вербе полуголую девушку, боярин выхватил из-за пояса трофейную саблю.

То же самое успел сделать и Трегуб, он же и атаковал первым, понимая, что в данный момент ничего другого не оставалось – слишком уж темно, чтоб уйти. А полянка небольшая, в случае чего Павел его догнал бы.

Удар! Звон! Казалось, что на всё плесо… Э, нет, так не пойдет! Пьяные бродники, конечно, ничего уже не услышат, но вот привлекать внимание часовых совершенно незачем. Значит, не нужно эффектных отбивок, отводок и прочего. Уклоняться и, выбрав благоприятный момент, бить наверняка.

Снова выпад! Ремезов на этот раз уклонился, не подставляя клинок под удар и, в свою очередь, сам попытался достать противника в грудь.

Трегуб, отскочив, хэкнул. В широко распахнутых, сверкавших недюжинной злобой глазах его, словно адский огонь, отражалось багряное пламя заката.

Вот сейчас плюгавец заорет, позовет на помощь… Не орал. Надеялся справиться сам? Ну да, рубака опытный. Так и Ремезов не юный пионер.

В-вухх!!! Срубая ветки, пролетел нал самой головою клинок – Павел резко присел и, словно распрямившаяся пружина, рванулся вперед, не давая врагу опомниться. Ударил головою в живот – Трегуб явно не ожидал такого, да и кто будет ждать подобных действий от того, в чьих руках острая сабля? К тому же и руки вполне умелые. Вот и плюгавец не ждал, просто не успел среагировать, отброшенный далеко в кусты мощным ударом боярина.

Ремезов не стал церемониться, даже на ноги не поднимался, некогда… Клинком по горлу! Ватажник захрипел, захлебываясь кровью, пару раз дернулся…

– Готов.

Ремезов деловито обтер о траву окровавленную саблю и быстро освободил от пут пленников. Маша стыдливо закрыла обнаженную грудь разорванным платьем:

– Он меня хотел…

– Я знаю, – оглядываясь, нетерпеливо перебил Павел. – Нам надо уходить как можно быстрее.

Тонкие губы Яцека задрожали:

– Но это же верная гибель! Бродники знают здесь все дорожки, а мы… Ах, – резко замолкнув, парнишка тяжко вздохнул. – А ничего другого нам и не остается.