– Это недопустимо! – сказал Кавадзи. Он задал еще несколько вопросов и дал указания Уэкава, как действовать дальше. – Не пытаются ли русские распространять христианскую религию?

– Пока не замечено. Они исполняют свой обряд в лагере. Только там молятся.

– Может ли быть опасность? Кто, по-вашему, может быть распространителем религии?

– Отец Ва си ре...

Но Кавадзи не опасался отца Василия Махова.

– Гошкевич гораздо опасней. Он учился на священника. Он тайный священник, поэтому ходит в простой одежде.

– Теперь у Гошкевича есть чин, – отвечал Уэкава. – Два дня назад адмирал дал ему чин офицера и нарядил в мундир... цвета хурмы... Поэтому иногда Гошкевич ходит в военной одежде, а иногда, как сегодня, был одет, как раньше, с галстуком и в клетчатых брюках.

После разговора о делах Кавадзи показал своим спутникам новогодние подарки Путятина.

– Просто смех! Какие-то детские игрушки! – сказал он.

В этот вечерний час все сидели в большом помещении храма и пили теплое сакэ.

– Копеечные стекляшки от имени правительства и посольства России! От имени императора ро-эбису! – Уэкава залился смехом.

Смеялся и Кавадзи, разглядывая четыре хрустальных рюмки, полученных сегодня.

– Вот эту – мне! Хи-хи! А вот эту – моей супруге... О! Эту, маленькую, – наследнику от моего старшего сына... А вот эту, очень маленькую, – моему самому маленькому внуку от второго сына... Просто смех!

– Да, да! – короткими поклонами подтверждал Уэкава, разглядывая рюмочки.

– При этом так важно говорил Путятин со своей западной манерой серьезно излагать что-нибудь о пустяках... Всегда так!

Тут засмеялись все чиновники и секретари. Это очень смешно. В самом деле, Путятин набирается духу, сильно воодушевляется и говорит в западной манере очень важно, а оказывается – о пустяках. Это все не раз слыхали. Кавадзи хорошо подметил, язвит посла варваров.

Кавадзи видел, что его подчиненные всегда охотно смеются над Путятиным. Поначалу, когда познакомились, Путятин и ему не нравился. Как только не называл его про себя Кавадзи!

– Ха-ха-ха! Что подарили! – переговаривались подвыпившие чиновники, издали поглядывая на маленькие хрустальные рюмки. – О-о! Драгоценные подарки! Такие маленькие стекляшки! От имени могучей страны!

«Это было похоже на детскую забаву, – записывал Кавадзи перед сном в дневник. – Чтобы поздравить меня с Новым годом, Путятин достал какие-то мелкие игрушки. И опять начались невыносимые путятинские манеры. Не зря мы звали его когда-то Трудный Варвар. Он уверяет, что это диамант. Я посмотрел по голландскому словарю, и диамант означает просто стекло, а Путятин важничал, как будто дарил часы с бриллиантами. Но, впрочем, сознаюсь, что у него ведь ничего нет. Он разорен и всего лишился... Путятин желал сделать мне приятное, и я должен благодарить его».

Кавадзи улегся под футон, край которого был прикреплен к чугунной жаровне с горячей золой. Голова у Саэмона, как жаровня с горячими углями, полна догадок.

Утром Кавадзи уезжал в Эдо. Вид его бодр и лицо свежо.

Четыреста моряков с оружьем выстроены колоннами от лагеря русских через весь пустырь, до храма Хосенди, из ворот которого вышли Кавадзи и Путятин со свитами.