– Спасибо. Вы свободны.
– Есть!
– Директива номер один, – прочитал вслух Потапов и замолчал, пораженный содержанием телеграфного сообщения:
а) в течение ночи на 22.06.41 г. скрытно занять огневые точки укрепленных районов на государственной границе;
б) перед рассветом 22.06.41 г. рассредоточить по полевым аэродромам всю авиацию, в том числе и войсковую, тщательно ее замаскировать;
в) все части привести в боевую готовность. Войска держать рассредоточенно и замаскированно;
г) противовоздушную оборону привести в боевую готовность без дополнительного подъема приписного состава. Подготовить все мероприятия по затемнению городков и объектов;
д) никаких других мероприятий без особого распоряжения не проводить.
Тимошенкоу Жуков.
Ниже уровня моря
Германия, Нижняя Франкия, офицерский лагерь Хаммельбург.
Начало декабря 1942 года
В конце 1942 года большинство советских генералов фашисты опустили, как образно заметил Потапов, «ниже уровня моря».
Конечно, если рассматривать фразу в прямом смысле, то это было явным преувеличением, ибо на самом деле неподалеку от Хаммельбурга, где собрали плененную элиту РККА, к числу которой принадлежал и наш герой, находилась всего лишь самая низкая точка земли Бавария, на целых сто семь метров возвышающаяся над уровнем Мирового океана. А вот в переносном…
Условия в лагере и в самом деле оставляли, мягко говоря, желать лучшего. Высокопоставленные узники часто с ужасом вспоминали так и не дождавшегося медицинской помощи генерал-майора Михаила Тимофеевича Романова, умершего от ран еще в 1941-м, и генерал-лейтенанта Филиппа Афанасьевича Ершакова, не вынесшего унижений и побоев летом 1942 года…
Остальные пока держались. Скрипя зубами. Через силу. Собрав в кулак остатки некогда железной воли.
И только неунывающий Потапов никогда не падал духом, даже когда в Хаммельбурге начиналась очередные эпидемии. То тифа, то туберкулеза.
Бывший командующий 6-й армией РККА генерал-лейтенант Иван Николаевич Музыченко, еще до плена слывший в Красной Армии весельчаком и мастером острого словца (вот они – ростовские корни!), старался не отставать от своего старого друга.
Теперь они проводили вместе чуть ли не все свободное время, вспоминали первые дни войны, анализировали причины военных неудач.
– Вот, скажи мне, Михаил Иванович, почему так получилось? Вроде и готовы были на все сто ко всяким неожиданностям, а погнал нас немец – только дорога курила…
– Какая дорога? Что она курила?
– По-русски: пыль столбом стояла! Ты же служил на Украине, должен был слышать это выражение!
– А…
– Не юли, ответь прямо на мой вопрос.
– Я и сам толком не знаю, как объяснить такой провал… Может, не надо было цепляться за каждую пядь? А отходить и отходить в глубь матушки-России, сберегая людей и технику, учась и потихоньку набираясь боевого опыта?
– Я тоже об этом думал… Ну отступили бы поначалу, пусть даже до Киева… Территория, слава богу, позволяет… А потом как дали! С левой, с правой…
– Пуркаев предлагал нечто подобное… Мол, лучше отойти: организованно, четко, без потерь. Время от времени огрызаясь силами самых боеспособных подразделений. Ну, как финны, приблизительно… А потом врыться в землю – и ни шагу назад… К сожалению, нашим вождям такой подход не пришелся по душе. Им все и сразу подай. Любой ценой удержать, не допустить, разбить, а военная наука такого насилия над собой терпеть не может. Вот и обосрались мы по самые уши.