– Это в порядке вещей.

– В смысле, стареем.

– По мне, так ты отлично выглядишь.

– Холлис, мы уже дедушка с бабушкой. У меня почти все волосы седые, а руки – как вяленое мясо. Не стану лгать, это меня угнетает.

– Слишком много разговариваешь. Наклонись-ка вперед опять.

Она опустила голову и положила ее на руки.

– Сара и Холлис, эта пожилая чета, – со вздохом сказала она. – Кто бы мог подумать, что мы такими станем?

Они выпили чай, разделись и легли в постель. Обычно с улицы доносился какой-нибудь шум – люди разговаривали, собаки лаяли, нормальные звуки городской жизни, – но когда отключили электричество, стало очень тихо. Уже некоторое время. И правда, сколько уже они этого не делали, месяц, два? Однако привычный ритм и мышечная память, после стольких лет брака, никуда не делись.

– Я вот думала, – сказала Сара, когда они закончили.

Холлис примостился рядом, обнимая ее. Будто две ложки в ящике, так они это называли.

– Я не удивлен.

– Я по ним скучаю. Мне грустно. Всё не так. Я думала, что нормально это перенесу, но не получается.

– Я тоже по ним скучаю.

Она повернула голову к нему.

– Тебе действительно это важно? Только честно.

– С какой стороны посмотреть. Думаешь, им в этих маленьких городках нужны библиотекари?

– Мы можем узнать. Врачи им точно нужны, а ты нужен мне.

– А что же с больницей?

– Пусть Дженни всем заправляет. Она уже к этому готова.

– Сара, но ты же вечно жалуешься на Дженни.

Сара опешила:

– Правда?

– Без конца.

«Интересно, неужели это так», – подумала Сара.

– Ладно, кто-нибудь найдется больницей руководить. Для начала можем просто к ним съездить, чтобы понять, что из этого получится. Прикинуть расклад.

– Сама понимаешь, может, они и не слишком хотят, чтобы мы к ним переехали, – сказал Холлис.

– Может, да. Но если всё будет нормально и все согласятся, можем и сами дать заявку на участок. Или что-нибудь построить в городке. Я могу открыть там практику. Черт, да у тебя у самого столько книг, что уже впору свою библиотеку открывать.

Холлис с сомнением нахмурился:

– Всем нам тесниться в том крохотном доме.

– Хорошо, сначала на улице поспим. Мне без разницы. Это наши дети.

Холлис глубоко вдохнул. Сара уже знала, что он сейчас скажет; вопрос был лишь в том, когда.

– Итак, когда ты хочешь, чтобы мы отправились?

– Вот и здорово, – сказала она и поцеловала его. – Я думаю, что уже завтра.

Луций Грир стоял на дне сухого дока в свете прожекторов, глядя, как у борта корабля раскачивается боцманская люлька с человеком в ней.

– Бога ради, кто такую хреновую сварку налепил? – заорала Лора.

Грир вздохнул. За последние шесть часов он почти не слышал от Лоры ничего одобрительного. Опустив люльку на дно дока, она вылезла наружу.

– Мне надо полдюжины рабочих прямо сейчас. И не тех шутников, которые всё это наляпали.

Она задрала голову.

– Вейр! Ты там?

У рейлинга появилось лицо Вейра.

– Цепляй еще три люльки. И найди Рэнда. К восходу солнца надо переварить эти швы.

Краем глаза Лора глянула на Грира.

– И не возражай. Я пятнадцать лет командовала заводом. Я знаю, что делаю.

– От меня ты жалоб не услышишь. Поэтому Майкл и хотел, чтобы ты здесь была.