Да, достали мужика…
— Хасан, между нами, ответь честно, почему именно ко мне обратился? Я ж в этом деле ни бум-бум, все знают. Тебе бы с Костей…
— Жизнью клянусь, долго сомневался, но пошел-таки к нему. Все, как тебе сейчас, выложил. По глазам вижу — понял и сочувствует. А что мне сочувствие? В такой ситуации любой готов оказать свое сочувствие! — Он горько усмехнулся. — Наверное, Константин Дмитриевич тоже понял, что я думаю. Сказал: обратись к Турецкому. Если нужна будет моя поддержка, можешь рассчитывать. А Саня, сказал про тебя, как раз этими делами в настоящий момент и занимается. Клоунада, говорит, конечно, а что делать? Если и жизнь от этого зависит, и честь человека, и… все прочее, — тяжело вздохнул Хасан.
— Клоунада, значит? — хмыкнул Турецкий.
— Не мое слово, клянусь! — снова прижал ладонь к груди Хасан. — А если по большому счету, Саша, чем мы вообще занимаемся? И я, и все остальные? Да, типичной клоунадой, прав Константин Дмитриевич… Вот я и подумал: если не ты, так к кому же?..
— Задачка, однако… Смотри-ка, дело ж, по сути, и яйца выеденного не стоит, а какую волну погнали! Ну чего зря воду толочь, скажи Рустаму, пусть ко мне подъедет. Когда ему удобно?
— Ему будет удобно, когда ты скажешь, дорогой! — сурово произнес Хасан, демонстрируя свою главенствующую роль в семье и доме. — Он будет счастлив, если ты уделишь немного драгоценного своего времени решению его проблемы.
Круто, ничего не скажешь.
— Хорошо, я готов его принять и внимательно выслушать, — невольно поддаваясь нажиму и копируя высокий штиль, сказал Турецкий, — либо сегодня до конца дня, поскольку, скорее всего, никуда больше отсюда не выберусь… Либо завтра, но тогда придется еще раз созваниваться, завтра могут быть некоторые проблемы со временем.
— Он согласен, — ответил Гусаров. Взял трубку сотового телефона, нажал кнопку, подождал и заявил: — Рустам, ты меня слышишь? — после чего последовала длинная фраза, вероятно, на аварском языке. Затем Хасан отключился, положил трубку и сказал учтиво Турецкому: — Мой сын сердечно благодарит тебя за то, что ты согласился помочь ему в беде, и уже едет сюда, в Генеральную прокуратуру.
И когда ж это Рустам успел сказать все это своему отцу?..
— Хорошо, — кивнул Александр Борисович, поднимаясь. — Подскажи ему, где мой кабинет. Если я там не окажусь, значит, меня вызвал Костя, пусть немного подождет.
— Я сам прослежу, — серьезно заметил Хасан и приподнялся, прощаясь.
Вот тебе и обед, подумал Турецкий, а ведь так все хорошо началось…
Глава шестая Провокация
1
Рустам Гусаров, молодой человек двадцати четырех лет от роду, в новеньком «БМВ» — подарок отца в день начала его работы в Московской городской прокуратуре, — ехал из Новокосина, где находился по служебным делам, домой, на «Щелковскую». Он был в хорошем настроении, потому что как раз сегодня можно было считать завершенным в плане оперативных действий муторное следственное дело по убийству двоих стариков, проживавших в новом районе, отошедшем к городу.
Ну жили себе и жили, добирали свой век в домишке, предназначенном к сносу. И когда перспективные планы районных распорядителей будущими элитными застройками разошлись с желанием стариков умереть на родном месте, вступило в силу право сильных. И старики в одночасье скончались, забыв закрыть в кухне газовую конфорку. И все бы сошло с рук, но в московской прокуратуре неизвестно откуда оказалось письмо стариков, написанное буквально накануне их нелепой гибели, в котором они слезно умоляли советскую власть не дать помереть от рук злодеев, угрожающих им смертью, если они не согласятся немедленно покинуть родное гнездо, где родились и выросли… и так далее. Словом, семь поколений Старостиных жили в том доме, который буквально через сутки, хотя тела стариков, отравившихся газом, еще не были погребены, уже снесли невесть откуда появившиеся бульдозеры. Рассчитывали на то, что раз нет человека, нет предмета спора, значит, нет и проблемы. Промахнулись быстрые ребятки…