— Им известно, что мы к чему-то готовимся. — Данриэль, Хранитель Теней, откинулся на высокую спинку стула и хмуро продолжил: — Однако им не известно, к чему именно. Я правильно понял, что вы, квэнни Эйлин, смогли сохранить тайну?

— Верно, — я кивнула, — мне удалось. Чудом, не более. Однако хочу заметить, что мужчина спрашивал не о том, что происходит, а о дате и времени.

— Кстати, да, — подал голос Хранитель Мудрости, которого локтем пихнула супруга, — давайте начнем с начала. Квэнни Эйлин, вы могли бы рассказать нам о том, что происходило с вами с того момента, как вы увидели свою дочь?

— Да, — кивнула я.

Откинувшись на спинку стула, я прикрыла глаза. Чтобы восстановить в памяти мельчайшие детали, мне требовалось сосредоточиться. И едва лишь мой разум сконцентрировался, я начала рассказ, так и не открыв глаз.

— Как вы поняли, что этот кусок глины и есть голем, изображавший вашу дочь? — спросил Хранитель Теней мягким, не нарушающим мою сосредоточенность голосом.

— Мой бывший муж угрозами и шантажом заставил мою дочь остричь волосы. Я узнала локоны, что до этого расчесывала десятки раз. Узнала обрывок кружева со своей сорочки, — без особых эмоций ответила я.

И продолжила дальше. Тщательно описала того, кто меня допрашивал. А после мне пришлось подробно объяснить, почему никто не тронул меня и пальцем:

— Я изучала боевую магию тайком, урывками. А потому собрала все самые распространённые ошибки. Но если настоящий боевой маг ругается и переучивается, то я… Я нашла в этом особую выгоду. Мой щит тянет энергию не из колдовского очага, а забирает мою жизненную энергию. И если разбить щит, проломить его, то мое сердце остановится. Я… Я бы не выдержала пыток. Я так думаю. А они были слишком расслаблены, они знали, что моих сил не хватит разорвать или пережечь веревку. Да и в комнате, как я сейчас понимаю, был распылен экстракт тайоры.

— Экстракт тайоры? — переспросил Хранитель Теней.

— У нас он запрещен, — ответила ему Маэлин, жена Хранителя Мудрости. — Эта вещь, будучи распылена, не дает магии выйти из человеческого тела. Как вы это сделали?

— Но у кожи не один слой, — я пожала плечами, — и мой щит всегда располагался под кожей. Поэтому я и говорю, что заметила этот слабый аромат только сейчас. То есть вспомнила, что заметила… Прошу прощения, я заговариваюсь.

— Мы все понимаем, — с сочувствием отозвалась Лиарет. — Мы постараемся не мучить тебя, Эйлин.

— Так ведь и я все понимаю, — серьезно сказала я.

Закончив свой подробный и обстоятельный рассказ, я протянула руку и взяла гроздь винограда. Во рту все пересохло, а на столе нет никакого питья.

— Кто-то нас сдал, — подытожила Нольвен. — Но кто?

Мне не хотелось этого говорить, но и молчать было невозможно:

— Расчеты не видел никто, кроме меня. Я относила их в ту жуткую комнату, а после забирала.

— И никому не передавала? — прищурилась Маэлин.

— Только Арлетт, — не стала скрывать я. — Но она не успела бы ничего прочесть. Да и завязки на папке я завязываю на несколько узлов. Мы бы обошлись без рук, но в комнате мне всегда становилось плохо. Магия щитов страшно давила на меня.