Зимой они, конечно, не цветут, но в овраге сбрасывают термостоки со станций погоды, там цветы даже зимой произрастают. И снег никогда не лежит, туман только клубится, теплый, пахнущий сероводородом.

Ну и пошли.

От нашей школы до оврага недалеко совсем, дорогу перейти – и овраг. Машин никаких не наблюдалось, да тут вообще редко кто ездит, я перепрыгнул через асфальт идиотским прыжком и стал дожидаться Костромину, которая вдруг решила изучать стену школы, наверное, в этой стене поселился какой-то красивый и полезный для души лишайник или, может, задумчивый камушек, аммонит, затесавшийся в бетонный раствор.

Остальные члены команды «Труп старушки» разбрелись по оврагу и погрузились в туман и кусты, спустились к ручью, журчащему по дну, а я все стоял и ждал Костромину, которая прилипла к стене.

Все было нормально, дождь, опять же, радовал, падал редкими каплями, между которыми можно было вполне протиснуться, я огляделся и почти сразу отыскал кувшинку и стал думать, что с ней делать – сорвать или оставить, обрадуется ли ей Костромина, или скажет, что я уничтожаю природу.

Кувшинку я все-таки не сорвал, а тут как раз началось вдруг.

Из-за угла школы выкатился грузовик. Старый, но вполне еще способный. Розовый. Вероятно, раньше он был красный, пожарный, но время и дожди произвели с ним эту предательскую перекраску. Грузовик остановился и принялся гудеть мотором. На асфальт выступила Груббер, вся в зеленом и блестящем, с искрой. А чуть поодаль я заметил Беловоблова, он сидел в кустиках и внимательно смотрел на дорогу, вроде как скрывался.

Грузовик медленно двинулся в сторону Груббер. Сначала я не понял – что тут происходит, но когда грузовик начал набирать скорость, догадался. Это Беловоблов. Тренируется в спасении. Груббер – это человек Света, сейчас грузовик будет ее давить, а Беловоблов, видимо, наоборот, спасать. Мне стало интересно, я стал наблюдать.

Грузовик разогнался как следует, до Груббер оставалось метров тридцать, не больше, а Беловоблов не торопился. Видимо, он собирался протянуть до последнего, чтобы спасение было более эффектным. Грузовик хрипло загудел сигналом.

Беловоблов продолжал сидеть в кустах, пялился, как сыч.

Я увидел и водителя – Кружкин. Давил на газ, глаза идиотски выпучены, сосредоточен, видимо, отступать не намерен, готовился сшибать без всяких поблажек.

Груббер тоже – стояла посреди дороги и пялилась на приближающийся грузовик. Ей бы уже в сторону пора было отпрыгивать, а она смотрела и смотрела, в последнюю секунду рот еще раскрыла, как бы в ужасе.

Я все думал, что Беловоблов вот-вот выскочит из своих кустов, но он почему-то не выскочил.

Грузовик со шмяком сбил Груббер, она отлетела в овраг.

Машина проехала еще немного, остановилась, из кабины показался Кружкин. Беловоблов предъявился из зарослей. Они переглянулись.

Рядом со мной вдруг оказалась Костромина, тоже перепрыгнула через асфальт.

– Это они правильно решили, – сказала она. – Порепетировать сначала. А если без репетиции… А Груббер ничего, выдержанная девушка. Платье, правда, жалко, могло испортиться.