Комната была разделена на две части – в длину – японскими складными ширмами, довольно высокими, черного цвета. Отвратительная, лакированная дешевка, такие продают только на самых жалких распродажах. Всего Аполлон насчитал восемь растянутых изображений цветущей вишни, полностью скрывавших то, что находилось во второй половине комнаты. С этой стороны: три обогревателя на полу, Йорген и висевшие на стене фотографии и рисунки в рамках, в нескольких футах над нагревателями. От двери Аполлон не видел, что на них изображено.

Йорген подошел к фотографиям, но Аполлон остался стоять на прежнем месте. Он почувствовал дуновение прохладного воздуха, посмотрел направо и увидел в конце длинного коридора входную дверь дома Йоргена, по-прежнему широко распахнутую и впускавшую внутрь зимний холод. У Аполлона появилось желание подойти и закрыть ее, но в этот момент Йорген заговорил.

– Первым иммигрантом, оставившим след в Куинсе, стал Лаурентидский ледниковый щит, двадцать тысяч лет назад, – сказал Йорген. – Северное полушарие переживало ледниковый период, и глетчер в Лабрадоре – теперь мы называем его Канадой – распространился через границы, которые еще предстояло установить.

Йорген поманил Аполлона, но тот все еще не мог сдвинуться с места. Он снова окинул взглядом комнату, посмотрел на японскую ширму и подумал: а вдруг за ней что-то или кто-то скрывается? Между тем старик решил поговорить о глетчерах.

– Ледниковый щит добрался до Висконсина, потом до Мичигана, – продолжал Йорген. – Центральная Индиана, Иллинойс. Ничто не могло его остановить. Он сдвигал с места скалы и оставлял глубокие трещины в земле. А когда добрался до Нью-Йорка, толщина льда достигала тысячи футов, а высота могла поспорить с Эмпайр-стейт-билдинг. Когда он наконец остановился возле места, которое впоследствии назовут Нью-Йорком, он застрял там на следующие две с половиной тысячи лет. Со временем мир снова согрелся, и глетчер растаял.

Но он успел совершить нечто удивительное. Глетчер переместил достаточное количество камня и земли, построил грандиозный барьер между сушей и морем и заставил отступить Атлантический океан. Если бы не глетчер, весь Куинс и Бруклин до сих пор оставались бы под водой. Мы бы сейчас находились под водой. И все это благодаря одному канадцу.

Йорген усмехнулся, снова поманил Аполлона к себе и показал на висевшие на стене фотографии.

Аполлон наконец сдвинулся с места и подошел к нему, но он не был глупцом, поэтому заглянул за японскую ширму. Там никого не оказалось. Только такой же лохматый синий ковер. И ни одного обогревателя. На длинной стене множество фотографий в рамках. Сотня снимков, может быть, больше. Они навели Аполлона на мысль о семейном архиве. Но вместо того чтобы собрать в альбом, фотографии развесили на стене. Аполлон успел лишь разглядеть, что на них изображены люди, но прежде, чем он сумел сосредоточиться, к нему подошел Йорген.

– Пожалуйста, Аполлон. – Йорген коснулся его руки.

Аполлон повернулся. Как старик мог оказаться рядом так быстро? Все дело в проклятом мохнатом ковре, приглушавшем все звуки. Аполлон обошел японскую ширму и тут только заметил нечто странное в этой комнате. Здесь полностью отсутствовали окна. Как такое возможно в доме на одну семью, стоящем на отдельном участке? В столовой были окна, выходившие на улицу. Кухня располагалась напротив небольшого заднего дворика. А тут только стены.