- А как же она?.. Как она?..

- Это круг... Круг...

- А она?..

- Не таись...

Проснулся он уже ночью. Целый день так и проспал? Без памяти? Один? Нет, баба Таня подходила, что-то, наклонясь и заградив неяркое в золото-красных закатных облаках солнце, говорила. Говорила. Но что? Ничего не вспоминалось. только - да! - слезинка капнула. И все... Было как-то пусто- тела не чувствовалось. Ума тоже. Сел. Снова лег. Не вставая, откатился к ручью и окунул руки. Теплая. Умылся лежа. Подстанывая, встал: "Она же ушла! Вечером ушла... Что-то же сказала? А, идти сразу к Семенову. Сразу". А сама куда? Стоп! Она сказала: "Проход закрыть!" От старателей озеро прятать. Сама пошла, без него. Небо было все в непроглядно низких, злых тучах. Так, самый короткий путь тот, который ты знаешь. Пойдем-ка через лагерь. Как-никак, к утру дотопаем. Налегке. А почему не к Анюшкину? Почему не к Саше? Почему не к Филину?.. Да, сколько же у него тут друзей появилось... И как будто он их уже сто лет знает... Но темно, темно-то как! Вчера он, как вошел в избушку, фонарик поставил слева у входа. Близко взять, что ли?.. Нет, нехорошо входить, без хозяйки-то. Она вон как ревнива к своему житью. Ох, нельзя! Глеб отворил незапертую дверь, очень осторожно сунул руку в проем. Но фонарика не нащупывалось. Открыл дверь пошире и заглянул: на него со стола горело два разноцветных глаза. Хлопнув дверью, выдохнул. Тьфу! Да это же кошка! Ну да, просто-напросто ее кошка. Решительно рванув дверь, шагнул в восковую и мятную темень и, менее решительно повернувшись к возможному противнику спиной - лишь бы не в глаза прыгнула! стал шарить вдоль стены. Вот он. Встал, оглянулся. "Ну, тварь, не испугала? Смотри, я теперь тебя!.." А что, собственно, теперь? Ну, просто он больше ее не боялся. И все...

Глеб все же поднялся к выходу теплого ручейка, к тому месту, где начиналась пещерка. Побродил между исполинскими валунами. Нет, бесполезно, да и лабиринт без бабы Тани не пройти. Фонарик едва горел, он его включал только для самой нужды - прикинуть ближайший маршрут. Значит, так: обойти скалу справа, подняться наверх. Потом, по гребню - прямо, прямо... Если они шли по пещере час, то поверху ему в два раза быстрее. Это уж точно... Он ее догонит! Догонит! Это Глебово дело - проходы рушить. У него это здорово получается... За скалой можно было уже и подниматься, если перетерпеть боль и безрассудно не хвататься за колючки шиповника. Вперед! Вверх! Немного бы света. И тогда все остальное будет ерундой. Дальше он бежал прямо по острому пластинчатому гребню. Сколько же здесь воздуха, звезд и восторга. И справа, и слева - ниже его! - ночное, туго-облачное небо. Как мал человек на этой Земле. Но как высоко он иной раз взбирается. Ветер попеременно сильно бил то справа, то слева. Справа - теплый, слева - холодный. Где-то далеко впереди шел грозовой дождь. Там, в черной широкой долине, фиолетово и малиново мигали вспененные тучи. Самих молний ему сверху видно не было, только облака вспыхивали китайскими фонариками и кругами высвечивались широкие голубые блики на черноте лесистых склонов. Красота... Но потом, все это потом... Сейчас главное было догнать бабу Таню. Догнать... Он почти на заду съехал по мелкой острой щебенке в низинку; там и должно было быть то самое ущелье, где в него бросали камни, может, вот эти самые, по которым он так сейчас ловко скатился. Есть! Ущелье, совсем узкое, в плотно заплетенном кустарнике, именно оно, которое подальше кончалось цирком.