Все это обычно темпераментный Байрамов произнес тихим, ровным голосом. Оставалось только удивляться, как хорошо он научился держать себя в руках с тех пор, как возглавил труппу ее покойного отца. Стоило развязному парню ретироваться, как Рита набросилась на мужа:

– Зачем ты сказал об их браке?

– Сергей разрешил. Илона в курсе, не волнуйся.

– А если все раскроется?

– Когда раскроется, тогда и раскроется. Может, Серега всю жизнь будет притворяться, а может, уже через месяц решит предать огласке свою ориентацию – его дело. Пусть лучше этот стервятник пишет о тайном браке двух звезд, чем вываливает на всеобщее обозрение их грязное белье. Уверяю тебя, новость об этом браке станет сенсацией, и таблоиды забудут об информации из недостоверного источника. Особенно если вам с Фисуненко удастся упечь Трухина на нары. Передай мне, пожалуйста, десертное меню!

Стоило ожидать, что таким важным делом капитан Фисуненко решит заняться сам. Но нет, в хоспис он отправил Егора Гаврилова, только-только начинающего службу в отделе.

– Родственник! – удивилась и обрадовалась постовая сестра. – Наконец-то!

Лейтенант продемонстрировал удостоверение.

– Наша бабуля кого-то ограбила? Последние пару месяцев она с постели не поднималась.

– Как она себя чувствует?

– Как большинство после инсульта. Могло быть хуже. По крайней мере, она говорит.

Ого, вот об этом они с Фисуненко не подумали – наверное, слишком обрадовались, что свидетельница (или подозреваемая?) до сих пор жива. Выходит, повезло дважды.

В одной палате с Лавриной находились еще пять женщин. В нос ударили запахи лекарств, мочи и старости.

Егор сразу определил, которая из них его клиентка: перекошенный рот, возраст явно за восемьдесят. Увидев удостоверение визитера, она кивнула.

– А я все жду, когда вы придете! – Лаврина говорила, ничуть не заботясь, что ее могут услышать соседки по палате. Те старательно делали вид, что происходящее их не касается, пожалуй, даже слишком старательно. Удивительная все-таки вещь – человеческая натура: даже на пороге смерти человек способен испытывать любопытство!

– Ждете? – удивился Гаврилов.

– Не вас лично, – криво усмехнулась она. – Кого-то из органов.

Когда она говорила, в уголке рта скапливалась слюна, и ее приходилось то и дело вытирать зажатым в руке платком. Вторая рука старухи плетью лежала вдоль тела.

– Когда пришел тот парень, я поняла, что скоро все откроется. Тогда я очень испугалась, но теперь не боюсь. В таком месте перестаешь думать обо всем, кроме того, что там, после жизни. Если бы я верила в Бога, то сказала бы, что оно похоже на чистилище.

Гаврилов попросил разрешения записать беседу.

– Да пожалуйста! Доставайте ваш диктофон.

Но Егор принес с собой кое-что получше. Он вытащил из спортивной сумки ноутбук и установил его на прикроватной тумбочке так, чтобы Лаврина попала в кадр. На съемке настоял Фисуненко.

– Неизвестно, сколько старуха протянет, – внушал он помощнику перед тем, как отправил его сюда. – Может статься, к началу суда она отъедет в лучший мир, и тогда адвокат точно найдет, к чему придраться. А вот если судья или, не приведи господь, присяжные увидят живого свидетеля – совсем другое дело!