— Повернись, — приказала, смущаясь.
Он окинул меня голодным взглядом и рывком подчинился, уперся ладонями в стену и опустил голову. Я погладила его спину, с удовольствием ощущая напряженные каменные мышцы и вслушиваясь в прерывистое дыхание. На плечах и спине — желто-фиолетовые следы ударов, на боку — уже заживающий порез, сбитые в кровь руки. Похоже, победа досталась Эшу нелегко. И снова сердце глухо ударилось в ребра — от пережитого страха. Вандерфилд несколько минут не двигался, может, давал мне возможность привыкнуть, а может — себе… Я провела скользкими ладонями по его плечам, потом ниже — вдоль позвоночника до ямочек на пояснице. Красивый… Побитый, напряженный до дрожи и красивый.
От мыла защекотало в носу, вот только смеяться совсем не хотелось…
Особенно когда Эш, не сдержавшись, развернулся.
Не помню, чтобы я так хотел девушку… Или это задушенные эмоции? Разрушительная ярость, нашедшая иной выход? Поцелуев катастрофически мало, хочу наконец почувствовать все. Встряхиваюсь и прижимаю пустышку к стеклянной стене, почти так, как и хотел сделать там, на Колесе. Какое же у нее тело. Эта картинка — как она стоит посреди комнаты, прикрываясь ладонями, наверняка будет сниться мне по ночам. И просыпаться я буду с таким жутким желанием, что не поможет ледяная вода.
На нее хочется смотреть. На нежное лицо в обрамлении светлых кудрей, на яркие глаза и зацелованные губы. На изящную шею и тонкий разлет ключиц. На высокую грудь, идеальную для моей руки. На тонкие ребрышки, проступающие сквозь кожу. От этих ребрышек чувствую себя сволочью… Хотя так и есть.
Узкая талия и плавные линии бедер. Длинные стройные ноги. Пустышка даже не понимает, насколько она красива. Меня трясет каждый раз, когда я смотрю на нее.
Хочу смотреть, но еще больше хочу обладать. Вбиваться, держать, иметь, заставлять ее стонать мое имя… Я никогда не испытывал такого всеобъемлющего, выворачивающего наизнанку желания.
Я снова целую ее шею — россыпью жадных поцелуев, опускаюсь к груди. Приподнимаю девушку выше, чтобы захватить губами сосок, покатать на языке, прикусить… и поймать ее полустон-полувдох, от которого у меня так сносит крышу… или это от ее рук? Которыми она исследует меня. Неуверенно, почти робко. Гладит спину, трогает затылок, потом сбегает пальцами вниз. Мне хочется, чтобы она впилась ногтями, и словно почувствовав это, Аддерли сжимает пальцы на моих бедрах почти до боли… И я понимаю, что все. Не могу больше. Слишком хочу ее…
Не отрываясь от ее губ, подтягиваю ближе. Еще ближе… провожу между ее ног, задевая самые чувствительные места. Тина снова выдыхает, но позволяет мне ласкать ее. Сказать бы, что эти ласки — лишь начало, но на слова нет сил и дыхания.
Она снова тихо стонет, и я слизываю капли с ее губ.
— Эш?
— М-м?
— Сними…
Не понимаю, но Тина подносит к губам мою правую руку, прихватывает зубами перчатку. И я почти взрываюсь, когда она стягивает ее, а потом прикасается языком к сбитым костяшкам и пальцам. Моим ужасным пальцам. Задевает губами. Своими распухшими и такими чувственными губами. Исчадия бездны. Это выше моих сил!